Смущенный впившимися в него глазами, ожидающими ответа, Ломакин вначале взглянул на Стафийчука, а после на тренера и музыканта, который внезапно тоже решил послушать его, однако остановился он все же на невозмутимом взгляде Семен Аркадьевича. Его бесконечно добрые глаза хоть и впились в него, но ни капли не смущали.
– Вы знаете, наверно каждый из вас может оказаться прав, – неуверенно начал Глеб, – никто не может знать наверняка, но мне от чего-то хочется сказать избитую фразу – «За кем правда, тот и победит…»
– И это все? – удивился Стафийчук.
– Такое мнение? – уточнил тренер. – Всё, что ты можешь сказать!
– Успокойтесь, прошу вас. – обратился Семен Аркадьевич к возмущённым собеседникам. – Его мнение, как и наше тоже имеет право на существование. Не так ли? Евгений Игоревич… Вениамин Станиславович…
Видимо, проникнув большим уважением к этому старику в полушубке, присутствующие тут же угомонили свой пыл, но тот видимо и сам был не удовлетворён ответом Глеба и все-таки решил уточнить:
– Глеб Васильевич, а как же быть, если у каждого из нас своя правда?
– Не знаю, – пожав плечами, ответил Ломакин, – тогда может тот победит, за кем правда перед Богом.
– О-о, прошу Вас, только не о Боге сейчас…– внезапно возмутился старик.
– Но как же?..
– Да так, Глеб Васильевич. Вы уж простите меня за тон, но я родился и прожил жизнь при коммунизме. Все что я имею, я заработал честным путем. Все что есть в этом городе, построили люди для людей. Построили при советах, прошу учесть. И никакой религии у нас не было… Поверьте моему опыту. – Закончил Семен Аркадьевич, изобразив на лице хоть и поддельную, но все же улыбку.
– Вы же сами спросили… – виновато ответил Глеб.
– О-о, я снова прошу прощения, Глеб Васильевич, – повторил старик. – Просто я всегда немного не в себе, когда вспоминают о Боге. Как истинный атеист я лично не понимаю, почему люди сами натворив дел, надеяться что он всё исправит… Кем бы он не был…
Больше не произнося ни слова, старик снял с буржуйки разогретый заварник и принялся разливать по кружкам «чай», так же безмолвно протянутым ему на встречу. В этот раз Глеб тоже не остался в стороне. Переглянувшись, все четверо снова выпили и снова занюхивали рукавами, жадно вдыхая воздух.
За стеной по-прежнему царила тишина. Взглянув на часы, Глеб удивившись, как быстро шло время, сказал вслух:
– Третий час уже, представляете?
После, он без команды вышел из комнаты и при свете фонарика отобрал более-менее подходящие для топки куски фанеры и досок. Набрав полную охапку, он вернулся обратно и скинул ее у ног Семена Аркадьевича.
