Весьма хитроумную листовку придумал для нашей редакции Илья Эренбург. Ему самому она нравилась -он даже приехал к нам и прочел ее вслух. По его замыслу листовка должна была представлять собой факсимильно воспроизведенное письмо какой-то немки мужу на фронт. Письмо это якобы не дошло до адресата, потому что мешок с немецкой почтой попал в руки советских бойцов. В своем послании к мужу тоскующая по мужской ласке простая немецкая женщина жаловалась на засилье присланных в страну сотен тысяч итальянских рабочих, гастарбайтеров, наводнивших Германию и не дающих прохода слабому полу, особенно блондинкам. Она жаловалась на двух своих подруг, не устоявших перед натиском черноволосых пришельцев, и в то же время едва ли не оправдывала их - ведь таково неизбежное следствие длительной разлуки даже с любимым мужчиной. Письмо было написано нарочито бесхитростно, но именно трезвость и рассудительность этой вымышленной женщины должны были пробудить в душе каждого нем-ца-фронтовика ярость и жажду мщения итальяшкам за свое поруганное мужское достоинство. Мол, пока мы тут сражаемся, наших жен...
Эренбург предложил тему для еще одной листовки. Он мыслил ее себе в виде памятки немецкого солдата, якобы изданной медицинской службой вермахта: «Как уберечься от вшей и сыпного тифа». Предупреждения и наставления этой памятки были составлены так и предложены в таком количестве, что неизбежно породили бы в сознании каждого ознакомившегося с ней паническую мнительность, способную парализовать волю даже самого стойкого окопного ветерана.
Несмотря на все мои старания, обе эти листовки не увидели света. Мехлис их забодал - они не укладывались в его представление о пропаганде как о наборе привычных заклинаний, состоящих из готовых с л отвесных блоков и идеологических штампов. Он не терпел в этой области никаких вольностей, никаких им-* провизаций.
У меня сохранился один из декабрьских номеров выпускавшейся нами иллюстрированной газеты для немецких солдат «Фронт иллюстрирте». На первой странице три фотографии. Две из них были найдены у какого-то убитого гитлеровца - на одной он с женой, на другой - его жена с их девочкой. А на третьей, более крупной, этот же солдат лежит мертвый на снегу. Смысл этого несомненно впечатляющего триптиха ясен: немецкий солдат бессмысленно пожертвовал своим счастьем ради далекой снежной могилы. Страница несла в себе нужный эмоциональный заряд.
Но если бы Мехлис дознался, что для третьей, более крупной фотографии «позировал», надев трофейную шинель, наш редакционный художник Шура Житомирский (известный в журналистских кругах не только как мастер политических коллажей, но и как обладатель образцово арийской внешности), он, конечно же, разогнал бы нашу редакцию в два счета. Мех-лису и без того претил дух вольного артистизма, не совсем еще подавленный в нашей среде его директивами. Недаром он вскоре заменил на должности нашего главного редактора майора Эделя куда более ортодоксальным батальонным комиссаром Железновым, а Эделя откомандировал на Волховский фронт в формируемую там газету. Что ж, после этой замены наши издания, и без того достаточно казенные, совсем поблекли, но политическое начальство того и добивалось. Новый редактор надежно соблюдал все писаные и неписаные каноны большевистской печати.
