Действительно, на освещенной сцене стоял стол, за которым сидел и читал газету немолодой офицер. Когда мы трое поднялись по боковой лесенке и подошли к нему, он отложил газету и с любопытством посмотрел на нас.
- Товарищ капитан! - по всей форме начал Фурманский. - Разрешите обратиться...
- Новенькие!.. - вместо ответа констатировал капитан как-то уж очень по-домашнему, сразу обнаружив тем самым, что он из запаса. - Ну, рассказывайте, кто такие, где угодили в окружение?
- Мы - писатели-ополченцы, - обнадеженный интеллигентностью собеседника, начал Фурманский. -Ушли на фронт в составе писательской роты Краснопресненской дивизии...
- Писательская рота? - переспросил капитан. -Как интересно! - И я уловил в его восклицании легкий оттенок сомнения - уж не разыгрывают ли его эти оборванцы. - Значит, вы член Союза советских писателей? Разрешите узнать, какие же книги написали вы лично?
- Моя фамилия Фурманский, - улыбнулся Павел. - Я драматург. Может быть, слышали о такой пьесе «Маньчжурия - Рига»?
- Да, я москвич, - подтвердил капитан, - и видел такие афиши. Вот только не помню, какого театра? -уже явно экзаменуя Павла, не без ехидства в голосе осведомился он.
- «Нового театра» под руководством Федора Каверина, - развеял его сомнения Фурманский. - Это в Доме правительства, на набережной.
- Ну-с, а вы? - обратился ко мне капитан уже без былой недоверчивости.
- Я критик. Печатался в «Правде», в «Литературной газете», в «Литературном обозрении». Последнее время заведовал библиографией в «Новом мире»... А наш товарищ, - намеренно забежал я вперед, боясь, что Джавад скажет о себе, что он физик, и тогда нас с ним разлучат, - а наш товарищ - армянский поэт Саф-разбекян.
Уже склонный нам верить, капитан продолжал нас расспрашивать преимущественно о составе «писательской роты». Он задавал вопросы тем более заинтересованно, что такие имена, как Либединский, Фраер-ман, Злобин, Зозуля, Бек, что-то говорили его читательскому сердцу.
- Прямо не знаю, что с вами делать, - сказал, завершая расспросы, капитан и занес в журнал наши фамилии с пометкой: «8-я Краснопресненская дивизия народного ополчения г. Москвы, 22-й полк». -Оставлять вас здесь - бессмысленно. У нас ведь только рядовые... Пожалуй, вот что мы сделаем. Направлю-ка я вас на пункт сбора политсостава Западного фронта. Там от вас больше пользы будет. Это в Пер-хушкове, за Москвой. По Белорусской дороге...
Минут через сорок мы снова шагали по Московскому шоссе, но теперь уже с радостью на сердце и с официальным направлением, в котором штамп и печать удостоверяли наши фамилии и место назначения. Бумага, правда, была одна на троих, но все равно это был документ! И он давал нам право, больше того, он обязывал нас прибыть в Москву...
