Нам и самим вскоре довелось пробежаться по краю минного поля, но об этом чуть после. А пока еще два слова об Аспиранте.
До сих пор для меня является загадкой, как и почему Аспирант с нами расстался. Вроде бы отношения у нас с самого начала сложились вполне дружеские, да и множество общих переживаний, казалось бы, уже связывало нас крепкими узами. Но так или иначе, после ночлега в какой-то деревне, теперь уже не припомню ее названия, Аспирант неожиданно исчез.
Как всегда, наша четверка с вечера попросилась в разные избы. Мы с Джавадом спали в одной, Фурманский в другой, Аспирант в третьей. А утром его на месте встречи не оказалось. Мы прождали его с полчаса, а потом решили, что он проспал условленное время, и заглянули в дом, где он ночевал. Но хозяева - люди, не внушавшие никаких подозрений, - удивились нашему приходу: «Ваш товарищ давно ушел...» Мы еще немного подождали на всякий случай, а потом, ничего не поделаешь, отправились в путь. Опять, как с самого начала, втроем.
До обидного глупо, что, даже будучи обязаны Аспиранту жизнью, ибо это он помешал Матюхину заработать на нас капитал у немцев, мы так и не узнали его имени и фамилии. Аспирант и Аспирант... А хватились, только попав в Москву. Связались с университетом, но ничего толком не выяснили. С биофака в ополчение ушли несколько аспирантов, поди разберись, какой «наш» и кому из них посчастливилось выйти из окружения. Что касается Фани Г., студентки химфака, та, как мы узнали с достоверностью, -вышла. Относительно же Аспиранта все было неопределенно.
Еще больше забегая вперед, скажу, что в 1985 году, после моей публикации о «писательской роте» в «Новом мире», я получил письмо от одной из бывших университетских активисток, которая собирала и хранила сведения о своих однокашниках, ушедших в ополчение. Я запросил ее о «нашем» Аспиранте. По ее данным, получалось, что «наш» аспирант, впоследствии профессор ихтиологии N, в сорок первом году благополучно выбрался из окружения. Но проверить правильность этой идентификации не удалось - к тому времени названного профессора уже не было в живых.
Итак, наша троица продолжала упорно двигаться на восток. Но прежде чем перейти фронт, нам пришлось преодолеть еще немало всякого рода препятствий. Одним из них явилась Ока. А вышли мы к ней уже в конце октября, когда не только по ночам, но и днем бывала минусовая температура, причем вышли как раз напротив раскинувшегося на высоком берегу большущего села Корекозево, где, по рассказам местных жителей, стоял крупный немецкий гарнизон. Моста там не было (да если бы и был, то, конечно же, строго охранялся бы), так что переправа через такую водную преграду представляла для нас почти неразрешимую проблему.
