- Хо! - опешил фельдфебель, но подкову взял. Она и в самом деле выглядела приятно - гладкая, блестящая, целенькая. - Айн бауер?! - не без удивления согласился он, видимо, сочтя такой довод убедительным. Он немного помолчал, словно что-то вспоминая, затем, старательно произнося каждое слово, выматерился по-русски и, разрешающе махнув рукой, скомандовал нам: - Раусе!..
На ватных ногах мы заковыляли дальше, стараясь не очень торопиться, но и не мешкать особенно, чтобы скрыться за деревьями, пока фельдфебель не передумал. А за деревьями нам открылась железнодорожная насыпь, перевалив через которую, мы, уже не таясь, дали деру.
Произошло это возле станции Бабынино, которую я после войны несколько раз проезжал по пути в Киев. И каждый раз, когда я вспоминаю этот, в результате безобидный, но не безразличный для самопознания эпизод, я думаю о том таинственном импульсе, который повелел мне без всякой надобности поднять на дороге подкову и нести ее потом не менее пяти километров.
Как же не стать на войне фаталистом? Как не проникнуться фронтовыми суевериями?
Год спустя, уже на Волховском фронте, мне рассказали в одной из наших частей про мальчика - сына полка, которого считали заговоренным от смерти, из стольких переделок выходил он целым и невредимым. Больше того, однажды ему удалось чудом спасти и своих товарищей, когда его рота, с трех сторон обложенная немцами, могла избежать полного уничтожения, лишь уйдя по открытой местности в восточном направлении. Однако два бойца, попытавшиеся поступить именно так, уже через минуту жестоко поплатились за свою поспешность. Там оказалось минное поле. И все же иного выхода не было.
Рассказывали, что политрук, дождавшись сумерек, поцеловал «заговоренного» мальчика в лоб и пустил его вперед, указав общее направление маршк. Дело было поздней осенью. В тот день первый снежок аккуратно присыпал землю, спрятав ее и без того скрытую адскую начинку от взоров людских. И мальчик, подчиняясь какому-то внутреннему голосу, то и дело петляя, благополучно пересек минное поле из конца в конец. И вся рота осторожно, гуськом, проделала за ним этот путь след в след. Каждый старательно повторял шаги идущего впереди, так что со стороны это шествие напоминало какой-то сюрреалистический балет. Так, благодаря «заговоренному» мальчику никто больше тогда не погиб и даже раненых удалось вынести. А через несколько дней этого мальчика настигла шальная пуля, когда он, наклонясь над своим котелком, обедал в укрытии.
