– Обязательно потом вымой руки, Чижов – крысы переносят оспу и испанку! – посоветовала Юлия Борисовна. Андрей оставил ее слова без внимания . Только уже у самой двери он обернулся и, поглаживая хомячка, произнес:
– Вы такая классная баба, Юлия Борисовна! Я бы вам даже руку и сердце предложил, но вы же опять все опошлите! – учительница открыла рот от удивления, а Андрей тихо ушел. Богдан предпочел сделать вид, что ничего не слышал.
Эти несколько дней были настолько бесчувственные, что даже ингалятор завалялся в кармане мертвым грузом, будто забыл свое предназначение. Лишь изредка Андрей клал на него ладонь, только чтобы убедиться в его наличии, если стальные прутья удушья сдавливали грудь. Это бывало , когда Андрей уходил глубоко в себя, следуя за мыслью, вгрызался в нее и хмурил брови, долго размышляя о своем. В такие минут взгляд его стекленел, он сидел недвижно, лишь иногда шевелил губами, и совсем забывал о времени. В прошедшие три дня такое случалось часто. Он проваливался в раздумья, как в черную дыру. И чем больше Андрей углублялся в мысли, тем мрачнее становилось его лицо, он суровел, хмурился – его напряжение могло передаваться по воздуху, – наконец, он превращался в сжатый сгусток нервов! Как вдруг мысль пропадала! Андрей бросался, было, за ней, старался ухватиться за хвост, удержать, но она мгновенно проскальзывала в темные недра сознания, не оставляя даже памяти о себе. Прежде внезапные мыслительные углубления в себя делали его тревожным, раздраженным, и не раз приводили к приступам. Однако, последнее время, даже приступы перестали волновать. Такая чувствительная нагота не могла тянуться долго, мальчик это понимал. Действительно, вскоре ощущения стали оттаивать, и, кто бы мог подумать, происходило это с болью. Андрей как раз рылся в себе и силился разгадать причины своего дурного настроения, как вдруг кто-то сильно толкнул его плечом! Андрей отлетел к стене.
– Ты же и не думал помирать, Пижон! Просто прикидывался бедненьким! – конечно это был Курицын. После выходки с мячом он перетрухал, поумерил свой пыл и вел себя тиши мыши. Но, видимо, сегодня Никитке стало скучно.
– Конечно! – ответил Андрей и сам удивился, услышав в своем голосе злобу. Еще не хватало, чтоб Курицын думал, что с ним можно справится всего лишь мячом. Раздавить, как жука! – А ты п-перетрусил, Курица! Видел бы ты свое лицо!
Никитка притиснул Андрея к стене локтем, сам приблизился вплотную, словно влюбленный, и шепнул :
