– Ты об этом пожалеешь, божий одуванчик!– Курицын вдавил локоть Андрею в грудь. – Вспоминай свои молитвы!
Герасимов отшвырнул Никитку легко, как тряпицу.
– Пора уже наподдать ему хорошенько! – посоветовал он Андрею. Тот одарил Мишку неприятной ухмылкой, за которой явно таился замысел и зачем-то отправился в кабинет труда.
Могила захлопнула за собой дверь и в классе тут же воцарилась гробовая тишина. Учительница звучно процокала к столу, скинула с себя пиджак, и, вместо приветствия, холодно отчеканила:
– Ты когда-нибудь дождешься, Шестакова! – У Андрея всплыла мысль, что, возможно, Могила заметила исправление в журнале, но тут он увидел, как Дашка неуклюже подцепила учебник и тетрадку и поспешила убраться с первой парты.
– Чижов, ты поймал мышь?
– Это не мышь, а хомяк, я выловил его вчера.
– Все одно – грызун! Грызун – это зверь!!
– Грызун это не зверь… – начал Андрей, но Герасимов толкнул локтем и повертел пальцем у виска:
– Что ты ее злишь!? – шепнул он.
– МОЛЧАТЬ!!! Достаем двойные листочки!
Худшая из бед! Мишка жалобно застонал.
Чем ближе было к концу урока, чем чаще Андрей поглядывал на часы. Он давно закончил работу и отложил ее в сторону, теперь только ждал когда минуют последние минуты до звонка. Курицын тоже ерзал на стуле. Он весь искрутился, извился, задергал Прихвостня, проще говоря, не находил себе места. Никитка что-то искал. Вдруг Андрей повернулся к нему и дождался, пока Курицын остановит на нем взгляд.
– Он у меня, – шепнул Андрей и вытащил из-за пазухи телефон. Курицын открыл рот, мысленно подбирая ругательства и стал пунцовый от гнева.
– Откуда он у тебя? – изумился Герасимов.
– Сп-п-пер, п-пока Курицын жался ко мне на перрремене! – Андрей напустил на себя деловой вид и тыкал в кнопки, но телефон его не интересовал. Краем глаза мальчик следил за Курицыным и упивался его бешенством! Пока шел урок, Никитка мог только краснеть и крутиться на пупе! Андрей снова глянул на часы и вынул из кармана маленький плоский конверт, затем медленно развернул его и осторожно извлек лезвие. Мишка отложил ручку и откинул волосы с лица, его брови медленно сошлись на переносице в насупившиеся бугры, он с подозрением произнес:
– Ты что задумал!? – Андрей не ответил. Он сложил лезвие вдоль и, надавив не него, сломал пополам. Двумя пальцами поднял половинку, придирчиво осмотрел ее, сломал еще пополам. Последний взгляд на часы и Андрей уверенным движение отправил четверть лезвия в рот! Закрыл глаза и сделал несколько неторопливых жевательных движений. Сунул пальцы между губ и медленно вытащил окровавленную пластинку , за которой тянулась упругая ниточка багровой слюны. У Мишки отвисла челюсть:
