Мурашки бегут по спине от неожиданной нежности.
– Я не готовился, – виновато произношу я.
– Я знаю, – еле слышится надо мной.
– Я пил, – всё ещё убиваюсь я.
– И это я знаю.
– А что мне делать?
Пальцы на секунду замирают. Затем они вовсе сползают с головы, и через мгновение до меня доносится шорох листов и аромат замазки.
Голос Джин снова раздаётся рядом:
– Домашку она исправлять не будет, – по бумаге скребётся ручка. – Тройки по контрольной – тоже. Придёшь к ней на исправление в пятницу.
Пальцы снова треплют мне волосы.
– Подними голову.
Я еле отрываю своё страдальческое лицо от парты и смотрю на соседку. Джин демонстрирует мне несколько листов «А4» с готовой домашней работой по тригонометрии. В верхнем углу листа замазана чья-то фамилия. Чуть ниже подписана ещё одна, от вида которой у меня всё сковывается внутри.
«Коул Прэзар, 11 класс».
– Я что, зря домашку делала? – саркастично бросает Джин.
Я дрожащими руками беру листы и отрешённо всматриваюсь в аккуратно выстроенные графики и громоздкие выражения.
У меня нет подходящих слов для благодарности.
– Работа рассчитана на сорок минут, – вновь слышится властный голос Долан. Она встаёт на подиум перед всем классом и деспотически окидывает нас взглядом. – Можете приступать.
В кабинете нерешительно скрипят ручки и шуршит бумага. С дальних парт раздаются отчаянные вздохи – с тех самых, где сидел прежде я с Полански. Я осторожно оглядываюсь в ту сторону и ловлю на себе грозный, но при этом довольный взгляд Виктора.
Он остался там совершенно один.
Мы молча переглядываемся и киваем друг другу.
Я разворачиваюсь к своей проклятой контрольной и ошарашенно наблюдаю за тем, как Джин уже переходит ко второму заданию – приведению выражения. Девчонка увлеченно высчитывает значения функций, рисует окружности на черновике и медленно записывает ответы.
Я притворяюсь, что пишу что-то.
На моём черновике абсолютно пусто, но потом там появляются и числа, и буквы. А ещё маленькие динозавры. Джин случайно замечает моё произведение искусства и стыдливо улыбается, отведя взгляд.
В классе лишь нервно скрипят ручки и шуршит бумага. Мадам Долан, с зеленоватыми бликами на очках, напоминала Медузу Горгону – ученики резко каменели, встречаясь с ней глазами. Я же не рисковал поднимать на неё взгляд.
Взяв свой черновик, я аккуратно обхватил ручку пальцами и вдруг остановился.
Математику можно исправлять в среду и пятницу до уроков.
Сегодня вторник.
Сегодня я подготовиться не успею.
