– И болеет она из-за вас. Из-за ваших химиотрасс! Из-за вас!
Сирин начинает сопеть и шевелить ноздрями, интонация повышается.
– Из-за вас она болеет! И только благодаря мне она живая. Благодаря мне! Я её таблетками полжизни кормлю. Я ей эти таблетки покупаю. Я на эти таблетки зарабатываю. А кто этих фармацевтов кредитует? Вы!
И вы же, дорогие мои, у меня деньги берете, чтобы потом их с самолёта аэрозолем распылять. И я снова побежал к вашим фармацевтам.
Вы же мои враги, Костя, ты понимаешь? Ты понимаешь?! Понимаешь. Хорошо.
А с врагами я не церемонюсь, Костя. Я обещал своему товарищу, что буду с вами по-людски, но вы же не люди. Вы же не люди! Значит… значит можно и не по-людски, – Сирин расплывается в ухмылке. – Всё по-честному.
Константин мелко дрожит. Передняя часть его одежды вся залита ещё не свернувшейся кровью вперемешку со слюной, изо рта густо тянется буро-бордовая субстанция. За плотно закрытым окном совсем темно, и стрекочут кузнечики.
– Лучше тебе, Костя, не тянуть. Твоя подружка, Александра, там за стенкой уже и под себя ходит, – Сирин ухмыльнулся, – и гимн, стоя на коленях, поёт. Картина маслом!
Костя дёргается на стуле, таращит глаза, бормочет, что-то по-телячьи мычит, и начинает кашлять кровью.
– Я к ней заглядывал до тебя, а потом с моим товарищем оставил, – продолжает Сирин. – Вон он, в коридоре на доске почёта там висит, видел может пока шли. Вооот. Он с дамами не хуже меня умеет обращаться. Что не расскажешь ты, то мы у неё спрашивать будем. Вы же коллеги, так? Ну вот и спросим у коллеги. Или сам заговоришь, а?!
– Ладно, – слюняво булькает Константин, – ладно.
– Вот хорошо. Давай водички попей, а то подавишься.
Сирин берёт со стола прозрачный стакан с гранёным основанием, плавно преходящим в ровные круглые стенки, и аккуратно, даже нежно, поит пленника. Тот всё же поперхнулся и с минуту откашливается, часть воды вместе с кровью льётся через выбитые зубы и разбитую губу на одежду.
– Вот так. А теперь давай говори, Костя.
– Будет очень… очень большой проект, – начинает он торопливо. – Нам не рассказывали подробности. Нам вообще ничего не говорили – мы ведь обычные клерки.
Костя немного надувает щёки и сплёвывает вязкую кровь. Подошва его туфли хлюпает, отлипая от заляпанного линолеума.
– Сказали только… что сейчас увольняться нельзя… если не хотим без премий остаться. А это значит… что какой-то проект готовят наверху.
– Какой? Кто сказал?
– Я краем уха… случайно слышал… про какой-то «Зонтик» что ли. Вроде как будут какие-то… особые условия созданы.
