Сирин подался вперёд и полушёпотом произнёс:
– Мы с тобой должны этих двоих поспрашивать! Я точно знаю, что они что-то знают!
При этих словах глаза Виктора округлились, а густые угловатые брови дрогнули, оступились и полого соскользнули к морщинному разлому лба.
– Ну… не знаю даже… Я думал, мы это не всерьёз. Мы ведь не всерьёз? – он рассеянно улыбнулся. – Совсем-то уж кого попало нельзя вот так…
Сирин молчал, но говорил испытующим взглядом. Ледяные цветы в его глазах пустили кровавые корни, которые будто дрожали под мокрой пеленой. Несколько секунд он смотрел так и шумно сопел, затем слегка поморщился, многозначительно вздохнул, перевёл взгляд на стол и быстро вернулся к глазам Виктора, после чего произнёс:
– Вить, я точно знаю. И ты знаешь. Или ты всё-таки не знаешь и сам не веришь в это, а только поддакиваешь мне?
Виктор замотал головой:
– Нет-нет, Мишань, я эту муть за версту чую, как и ты. Надо совсем слепым быть, чтобы не видеть, что всё против нас, ну, простых. Но вот эти двое… Не знаю, Миш, вот так вот дёргать абы кого… Мне ведь и до пенсии уж всего ничего осталось, полтора года, считай.
– Вот именно! На пенсии тебя уже корочки не прикроют. А сейчас чего тебе будет-то? Надо сейчас хватать, пока горячие, и пока есть чем прикрыться! Ты ведь последний из моих близких, кто на службе остался. Скажем так, при полномочиях. Без тебя ничего не получится! – он едва успел договорить, как снова закашлял – несколько раз, оглушительно, надрываясь и краснея. Стол под ним слегка зашатался, и небольшая часть пива выплеснулась на столешницу. Два других бокала были почти пусты.
Отдышавшись, Сирин продолжил:
– Ты пойми, я и сам не хочу этим руки марать. Я ведь мирный человек, ты знаешь. И мы с тобой постараемся всё мирно сделать, аккуратно. Посидим с ними, побеседуем. Может, припугнём малость, чтоб не мялись. Само собой, до расширенных методов дойдём только в крайнем случае, если будут упираться. Обещаю.
Виктор вздохнул, поправил очки и бросил взгляд через плечо, туда, где сидели двое. Затем принялся задумчиво поправлять ремешок часов и через несколько секунд наконец осторожно ответил:
– А вот если они и правда, ну, чисто гипотетически, как ты говоришь, что-то знают, мы с тобой не нарвёмся? Ведь если это такой огромный заговор, то мы на его фоне просто, так сказать, никто.
– А мы и так никто, Витюша! – Сирин покачал головой. – Мы и так никто! Но вдруг мы единственные, кто это видит? Тогда мы уже
