Стёпка остался. У хозяина было четырнадцать коров и бык. Сговорились о плате: по пуду жита за каждую из коров и быка, стадо овец и коз смотреть бесплатно, за еду и кров.
Потянулась работа от зари до зари. К ночи Стёпка падал от усталости, и, хоть хозяин кормил хорошо, весу не прибавил ни грамма. Коровы особых хлопот не доставляли, но если быку втемяшивалось в башку уйти на соседний хутор, остановить его мальчишка не мог, хотя и бежал с кнутом следом.
Неожиданно на помощь мальцу пришла немецкая овчарка с соседнего хутора: она перехватывала быка и разворачивала в стадо.
Если начинали разборки баран с козлом, тут тоже было не до смеха: огромные животные и не думали слушаться тщедушного пастушка, тому оставалось только плакать. Овцы были непослушными и заставляли бегать до седьмого пота, но постепенно Стёпка втянулся в работу и был доволен уже тем, что сыт и что домой придёт не с пустыми руками.
К Шурке его действительно отпустили разок. Сбегал, убедился, что всё с тем в порядке – тоже пастушит – на душе полегчало.
Через месяц и Шурка к нему прибегал, так и лето проскочило.
В конце августа приехали матери. Стёпка узнал, что корову им выделили, батька с войны живой пришёл и с медалью, и порадовался – выживут. В обратный путь собрались быстро: зерно засыпали в мешки, хозяева не обманули – расплатились по уговору, ещё и еды на дорогу выдали и до вокзала на подводе довезли.
Пятнадцать пудов жита заработал Стёпка за май и лето, целых двести сорок килограммов. Чтоб мешки могли поднять, насыпали в каждый по два пуда. Получилось семь мешков, а оставшийся пуд всыпали в торбу.
Мамка отлучилась на вокзале, а Стёпка не доглядел – упёрли торбу. Сел парень на мешки и уж больше не отходил и по сторонам не глазел. Этак и до дому ничего не довезёшь.
Пока до дому добрались – намаялись: и ноги, и плечи стёрли. Спасибо, прислали за ними машинёшку, забрали почти со станции, совсем чуть пешком прошли.
Да и как разгонишься, если один мешки таскает на короткое расстояние, а другой оставшиеся караулит.
Но – добрались.
Перезимовали семьи их, а там и жизнь потихоньку стала налаживаться: в батраки больше не ходили, зато в колхозе работали от зари до зари – восстанавливали разрушенное войной хозяйство.
Много пришлось в своей жизни поработать Стёпке, но своё хождение в батраки он помнит так, словно всё вчера было. Иногда внукам рассказывает да правнукам.
Только правнуки слово «батраки» никак не запомнят и до конца смысл его понять не могут.
