Кровью залилось тело зверушки,
И в зубах запёклись все остатки.
Дети думают – игрушки,
Закапывая тело под палатки.
Всё смешалось в этих волосах ‑
Всё, что "шерсть" и всё, что "грязь".
Дети же в убогих телесах
Косточку за косточкой за раз
Соберут и целый миллион.
Ну а косточки собачки
Все разъест лимон.
Убийца встанет на карачки.
Жалко мне животных,
А себя не жаль.
Потому что лучших
Бог бесплатно дал.
Знаете, ведь жизнь‑то продолжается!
Даже голуби, смеясь, летят.
И какой‑то увалень старается
Оболгать пернатеньких ребят.
Слетаются клювы и перья,
Когтями срывая кожу.
Однако, я всё же верю,
Что мы с ними чуточку схожи.
Не чуточку, самую малость,
А может даже совсем.
С животными схожесть – не шалость,
А лишь кузовок для проблем.
Всё то, что я говорю
Есть двойное пророчество.
Я только Бога молю,
Чтобы сгорело творчество.
Творчество, знаешь ли, есть такое,
Что оно должно лишь сгорать.
Как письмо моё пустое
Или глупая Тася‑мать.
Знаете ли, зачем убивают люди?
А зачем они страдают по утрам?
Чтобы не в глаза безумство – в руки ‑
Попадало, как я попадал.
А они ведь не хотят
Видеть то, что всё в крови.
Кучи маленьких ребят
Скажут, что я зря убил.
Даже если сам курок
На чужого опущу,
Всё равно промажу, друг,
И тебя тотчас прощу.
Только ради общих благ,
Ради сладостного рвенья
Я, такой тупой дурак,
Всё пишу стихотворения.
Только сам себе скажу,
Мне важно лишь слово "ты".
Если я тебя убью,
То прошу меня простить.
Знаете, зачем мне кровь?
Та, что бурая вода.
Чтобы Йдя со мною вровь,
Вы смотрели не туда.
Не туда, где Луны спят,
Не туда, где воробей
Пролетал и всё сожрал,
Ну а после ‑улетел.
В ней есть тысячи личинок,
Что сжирают изнутри
Кучу смешанных смешинок,
Потому что это – ты.
Ты смеёшься, ты не плачешь,
Ибо незачем тут плач.
Словно хлебушковый мякиш
Ты мягка, а сердцем – врач.
Ты излечишь, ты прогонишь
Даже грубую болезнь.
И, я верю, поцелуешь
Мою писанную жесть.
Знаете, кто есть урод?
Отличается от всех.
В мыслях сумрачный лишь сброд,
Сам он просится на грех.
Внешний фактор не играет
Роли вовсе никакой.
Сам урод себе копает
Грязь, могилу под ногой.
Сам плывёт в уродских мыслях
И не плачет по ночам.
И поступки, как у крысы.
Действует один он. Сам.
Не найдёт урод команды
И умрёт один в тиши.
За всю жизнь не были рады
Ему в собственной глуши.
Быть мне странным ‑не опасно.
А уродом – может быть.
В нашем мире так прекрасно,
Что не хочется и жить.
Знаете, мне страшно быть писателем
И марать бумагу ручкой.
Предпочёл бы стать карателем
С броской и холодной головой.
Многие меня не понимают.
