Кажется, отец меня понял. Он поговорил с ребе. На этом все и кончилось. «Ремешка» на столе не стало.
Второй год пошел с тех пор, как мы приехали в город Хотимск. Кружковская работа по-прежнему велась через пень-колоду.
С приездом моих родных пополнились организационные силы. В нашей «семейной» квартире «удобней» вести «политмассовую» работу.
Чтение «материалов» всегда сопровождалось «чаепитием». Самовар всегда кипит, на столе стоит чайная посуда, полные и наполовину недопитые стаканы. Остывший чай выливают и тут же наливают горячий, благо сахар, мелко нарубленный, лежит в сахарнице, ибо чай пьют вприкуску не только мещане, но и рабочий люд.
У большинства населения сахар хранят для больных. «Головай зол мен им нитдарфун». = Дай Бог, чтобы он не был нужен.
Мамина сестра тетя Рая, уже взрослая, играла с малышами, нашими и соседскими, в разные детские игры. Так маскировали политбеседу, причем, не без неприятностей от местной полиции, от которой спасал все тот же стражник Сергеенко, шеф тети Раи.
К примеру, на «массовке» под Первое Мая 1907 года, вечером в лесу был мой отец. В то время он, хоть и был отец семьи, но ходил почти безбородый. На очной ставке в полиции Стражник Сергеенко вместо Хаима, «опознал» его младшего брата, Исаака, такого же безбородого, но, пока еще, холостого. Таким образом, «подставной» Хаим, а точнее, Исаак, «отдыхал» несколько дней в Хотимском предварительном карцере, вместе с еще двумя десятками человек, борцов за свои права, за свободу.
Дорогие вы мои наследники, читатели!
Вы вправе спросить у меня.
– Чем вызвана необходимость переключения темы о «школьных порках», и вдруг на предмайскую массовку?
Отвечаю.
– Тем, что отец с каждым днем стал внимательней выслушивать задаваемые мною вопросы, и надо сказать, далеко не детского характера.
Хотя бы мой разговор с отцом о «порках».
Вдумайтесь, мое заявление отцу. – Послушай; папа, я уже не маленький… – Семилетний мальчик не просит, а заявляет о решении «коллектива», и ему все равно, что отец сделает с ним. Это ли не «самопожертвование» во имя общего дела? Это ли не сила коллектива?
– Да, ты, и твои товарищи, правы, – сказал отец, – я поговорю с рэб Лейбом. – И поговорил. – Результат? – Ремешка не стало!!!
Я чувствовал все происходившее в нашем Хейдере, и очень болезненно переживал это.
Я очень любил отца и, начиная с 1905 года, внимательно следил за его деятельностью, старался быть его последователем, всегда рассказывал ему, советовался с ним по школе.
