И тут в класс вошла она – Наталья Александровна, Наташа, Ната. Стройная, не высокая, с золотистыми волосами, стянутыми в конский хвост и огромными, в пол лица, ярко синими глазами. Я смотрел на них и не мог оторвать взгляда, мне казалось, что я утону в их синеве. В общем, как говорили у нас, я мгновенно в нее «втюрился».
Начались наши «суровые трудовые будни». Наташа, а именно так она попросила называть себя, как только ушла представившая ее учительница, просидела, наблюдая за нами только один день, а со второго, сменив длинную юбку на джинсы, стала во всем помогать нам в благородном деле приведения школы в нормальное состояние.
Так прошла неделя. Я старался крутиться поближе к Наташе, почаще попадаться ей на глаза, но она, казалось, не обращала на меня никакого внимания. Хотя выглядел я не плохо – чемпион города по волейболу среди школьников, достаточно стройный, высокий и как мне казалось, довольно красивый. Выглядел намного старше своего возраста, и маму мало знакомые люди часто спрашивали:
– На каком курсе учится ваш сын?
Я притащил из дома гитару и в перерывах работы пел песни любимых мной авторов-исполнителей, а также всеми любимые «дворовые» песни и мне казалось, что Наташа с интересом слушает их. Но все было тщетно.
Так бы и закончился, не начавшись, мой школьный роман, если бы не случай. Наташа, чтобы казаться немного повыше, всегда носила туфли на высоких шпильках и вот однажды, наступив в мыльную лужу у окна, она поскользнулась, упала и довольно сильно разбила колено о батарею отопления. Прибежавшая на крик одной из девчонок, наша классная руководительница, Валентина Николаевна, долго охала, а затем попросила меня довести хромающую Наталью до дома, который был расположен в трех кварталах от школы.
Наташа смутилась, почему-то покраснела и стала говорить, что сама спокойно доковыляет до дома и провожатых ей не нужно. Я взмолил бога, чтобы классная не изменила решение и она, не смотря на протесты Наташи, настояла на своем, чему я, конечно, был страшно рад, но старался ничем выдать свою радость. И мы медленно пошли к ее дому. Сначала Наташа, наступая на больную ногу, только немного опиралась на мою руку, но постепенно, по мере приближения к дому, хромота становилась все больше и больше и, в конце концов, она буквально повисла на моей руке. Я посмотрел на искаженное болью лицо и спросил:
– Что очень болит колено?
Наташа, стоя на одной ноге, поморщилась, покачала больной ногой и с какой-то жалобной улыбкой сказала:
