Игорь с трудом поднялся, оперся о ларь. Пошатываясь, он молча выбрался из закутка. Зачерпнул пригоршнями воды из кадки, стоящей под водостоком, плеснул в лицо и принялся заводить мотоцикл. Руки дрожали, не слушались…
К полудню Игорь вытянул комбайн из под-морья. Работа на какое-то время отвлекла его от гнетущих мыслей, однако нет-нет да и вспоминал жену. И чем больше думал о ней, тем яснее становилось, что со всем этим надо кончать… А вдруг все останется так, как было? Неужели так и живут люди, — не любят, но подделываются под любовь, стараются показать, что у них все в порядке? Какая же это жизнь? Кому она нужна? Надо уходить… А как посмотрят другие на это? Хотя бы та же Инна-Длинна? Или, может, смириться, стараться угождать теще. Но ведь так жить — значит говорить друг другу неправду… Зато уж никто не упрекнет, а в райкоме комсомола наверняка будут довольны.
Ему снова захотелось увидеть Маринку, поговорить с ней. Может, доехать до Фатенок, слышал, она там работает…
Под вечер на поле завернул возвращавшийся из колхоза Дружинин. Пока Игорь объезжал круг, он походил по полю, потрогал рукой пухлые валки. Солома от вечерней прохлады уже слегка повлажнела. Дружинин посмотрел стер-ню — не высок ли срез, и, оставшись довольным, закурил.
— Ну как? Не буксует? — спросил он, когда Игорь, поравнявшись с ним, остановил комбайн.
— Пока нет.
— Вот и хорошо. Теперь, ты друг мой, жми на все педали. Время для уборки у нас ох какое короткое. И обязательство ты взял не маленькое.
Игорь машинально кивнул в ответ, все еще думая о своем: «Маринка, Маринка! Если бы увидеть тебя, поговорить… И Фатенки-то не так далеко — можно бы обернуться быстро…»
— Харчи-то у вас есть? — перебил его мысли Дружинин.— Если что, просите у Кремнева, не стесняйтесь.
— Будем просить, — отозвался Игорь, все еще думая не о том, о чем его спрашивал Дружинин.— Сергей Григорьевич…— неожиданно для себя начал он.— Вот какое дело… Мне бы отлучиться на денек надо.
— А что у тебя?
Игорь опустил глаза: сказать правду или обождать? Сказать бы, но какой толк? Все равно не отпустит, ведь в самом деле уборка, понимать надо.
— Секрет, значит? — усмехнулся Дружинин.
Игорь и на этот раз не ответил, надвинул на глаза кепку с пуговкой наверху и, повернувшись, молча пошел к комбайну.
Поздно вечером, когда уже выпала роса и работать на комбайне стало трудно — площадку забивало отсыревшей соломой,— Игорь сел на мотоцикл и помчался в соседнюю деревню. Подъехав к дому, стоящему у самого оврага, постучал в окно.
