Я замолчала, переминаясь от неловкости момента.
— У вас есть дети? — спросила Лера безжизненным голосом, перебирая ключи.
— Нет. Но мне бы очень хотелось, — я вдруг вспомнила, что нахожусь в образы Жанны Могиляк и поспешно добавила, — если получится, конечно… уже…
— Все получится, — девушка вяло улыбнулась, все еще рассматривая ключи в руке , но словно не видя их. — Подождите.
Я не поняла, имеет ли она в виду мои перспективы материнства или предлагает зайти. Она наконец открыла дверь. Из квартиры на меня пахнуло специфическим больничным духом.
— Еще час, и я опоздала, — прошептала Лера, доставая из кармана телефон. — Впрочем, уже все равно. Давайте хоть чаю попьем. У меня вкусное печенье, я много пеку… когда дома сижу. Проходите на кухню.
Она прошла в комнату, а потом вернулась со словами:
— Спит.
Планировка квартир у нас была одинаковая, я нашла бедно обставленную, но чистую кухню с детским стульчиком у окна. Лера налила мне чаю. Чай был скверным, дешевым, я с трудом сделала несколько глотков, но печенье было вкусным, хоть и отдавало маргарином. В комнате захныкал ребенок, соседка убежала, комкая фартук, я слышала, как она тихонько что-то напевает. Звякнул телефон, Лера досадливо зашипела, быстро отключила звук, ушла в спальню и несколько минут говорила с кем-то. Когда она вернулась, я подумала, что она уже жалеет о том, что пригласила меня на чай. Но она встала у кухонной плиты, опустив глаза и, нервно сжимая и разжимая пальцы, сказала:
— Мне предлагают двенадцать тысяч за съемку. Если я выеду сейчас, то успею. Очень нужны деньги… Вы говорили, что можете…
— Я могу, — поспешно сказала я. — Совершенно не занята, посижу, сколько нужно.
— Сколько мы вам будем должны?
— Вы о чем? — я искренне возмутилась.
— Давайте, я заплачу. Нет? Тогда обращайтесь в любое время с любой просьбой, — она позволила себе робко улыбнуться. — Буду перед вами в долгу.
— Договорились, — сказала я.
Лера несколько раз звонила с фотосессии. Я отвечала, что ребенок спит, не плачет, а я смотрю фильм по ноутбуку. Максим и правда спал. Перед этим мы наигрались с ним в прятки и наелись йогурта. В семь вечера мне полагалось дать ему какое-то лекарство с тяжелым запахом, но я спустила его в унитаз. Лера еще несколько раз оставляла меня с Максимом. Мы с ней подружились: я рассказала ей о своей нелегкой стародевичьей судьбе, она, не вдаваясь в подробности, поделилась своей историей и сообщила о страшном диагнозе Максика. Я пять раз брала Максима на Холмы. Он даже научился там ходить, от моста прямо мне в руки, босиком по траве. В доме Леры воскресла надежда, а сама она становилась все задумчивее, я часто ловила на себе ее взгляды. В один прекрасный день я открыла Лере дверь, а та, пройдя в комнату, молча опустилась передо мной на колени. Я смотрела на нее, слушала ее мысли. Она знала, что я не совсем человек, хотя в ней не было ни капли нашей крови. Но она поняла. Если бы я в тот момент потребовала ее жизнь или душу, она бы их отдала. Я рассказала ей все, и с тех пор мы стали искать Аглаю вместе.
