Она не стала манерничать и предстала передо мной без покрова иллюзии. Главное теперь не разглядывать ее слишком жадно. Я всё-таки в первый раз лицезрела зифа, хоть и полукровку, скорее всего. Личико у нее оставалось всё таким же миловидным, но глаза округлились, и в них отчетливо проступило что-то рыбье. Локоны волос, тяжелой массой падающие до колен, отливали зеленцой, губы казались неестественно алыми. Понятное дело, никакого клюва и плавников, или что там изображали на старинных гравюрах, – девушка как девушка, просто немного… потусторонняя на вид. Совсем не страшная. Нет, страшная. Очень.
— Где Жаба?
— Сегодня тебя охраняет Павел. Он спит.
— Ха!... Следовало догадаться. И все, должно быть, крепко спят, кроме нас двоих. Ну, что ж… Теперь мне все ясно, — сказала я.
Вера мигнула. Мне показалось, или у нее двойные веки – одно обычное и одно полупрозрачное?
— Ты ничего не знаешь, — ее голос стал прежним, вполне приятным.
— Да ладно, — я опустилась на кровать, села на подушку, скрестив ноги. Сдается мне, сегодня меня убивать не будут. — Ты нашла себе настоящий розарий, жила и питалась. Вряд ли, конечно, высосала Киприянова, ты же не приближалась к нему настолько близко. Если, конечно, с ним не спала. Не спала ведь? Тебе и Антона хватало. А потом ты узнала, что Сеня – сын Бориса Петровича. Это стало бы для тебя подарком – женить на себе богатого в перспективе парня, еще и с кровью фей, и со временем стать хозяйкой всего. А тут появилась конкурентка. И ты решила ее убрать.
— Я не убивала Аглаю, — спокойно сказала Вера.
— Я не говорила тебе, как ее звали.
Вера фыркнула:
— Имеющий уши да услышит.
— Тогда изложи мне свою версию событий. И поподробнее о том, чего ты хочешь от меня и что можешь мне предложить.
Вера впервые с начала нашей беседы пошевелилась. Волосы ее тоже ожили, приподнялись над плечами, пошли волнами, словно под напором подводного течения. Она, кажется, непритворно нервничала. Я смотрела на нее, затаив дыхание, – дивное это было зрелище.
— Я скажу тебе, кто убийца.
— Я уже догадалась. Почти.
— Ты сомневаешься. В этом доме ты глуха. Как добьёшься признания? А если ошибёшься? Хочешь стать убийцей? Что Холмы Искупления делают с убийцами?
Я прикусила губу:
— Говори. Я тебя слушаю.
Вера порывисто вздохнула. Ее босые ноги оторвались от пола – она повисла в полуметре от ковра, вся обтекаемая невидимыми потоками, от которых вздымалась ткань сорочки над коленями и волосы играли волнами. «Обалдеть можно», — подумала я.
