Аглая подняла бровь:
— Ты уверена?
Ее вопрос сбил меня с толку.
— Ладно, потом расскажешь. Офигеть! Я попала на Холмы Искупления! Последний раз была здесь, когда… давно, короче… Видимо, это я с перепугу, — Аглая присела и опустила одну руку в снег. Я заметила, что костяшки пальцев на ней распухли и кровоточили. — Некогда было магию творить, — объяснила она, поймав мой взгляд. — Пришлось по-простому, тыком. Ничего, сейчас все пройдет. Мне нужно добраться до Колыбели. Знаешь, где Колыбель?
— Нет.
— Мило. Ты что, так и сидишь здесь все это время?
— Да.
— Брррр…
Я не поняла, относилась ли гримаса Аглаи к холоду или к тому, что я ответила утвердительно на вопрос о Холмах.
— Я здесь полгода, но никого, кроме тебя, еще не встречала.
— Ну, это вполне объяснимо. У нас у каждого есть свой любимый мостик. Холмов и мостов много, можно годами ни с кем не пересечься. Но я, в свою очередь, не встречала никого, кто облюбовал бы Холмы Искупления. Я сама сегодня сюда случайно… влетела. Хотя, раз познакомилась с тобой, то, видимо, не случайно. Как ты здесь живешь?
— Нормально. Там, за речкой, жил человек. Так что я не первая, — сказала я, пожимая плечами, немного уязвленная.
— Ну да, ну да, — задумчиво проговорила Аглая. — Точно.
— Кстати, — оживилась я. — Пойдем туда, в дом. У меня там есть запасная куртка и другая одежда.
— Что же ты молчала? — вскричала Аглая. — Побежали! У меня сейчас кишки смерзнутся!
И она с хохотом понеслась к лесу, проваливаясь каблуками в тонкий слой свежевыпавшего снега. Я побежала за ней. На бегу я думала, радоваться ли мне тому, что на Холмах, кроме меня, теперь есть еще кто-то? Я выросла одиночкой, замкнутой и неразговорчивой девочкой. Проблема усугублялась тем, что я могла улавливать обрывки человеческих мыслей. Чего я только не наслушалась, в том числе и о себе!
В школе вокруг меня все время крутились мальчишки, но стоило им со мной познакомиться, они тут же под разными предлогами начинали дружить с другими девчонками. У меня не было ни одной подруги – моя одноклассница, с которой у меня вроде бы стали налаживаться приятельские отношения, как-то призналась, что не хочет стать при мне «некрасивой подружкой». Аглаю никто и никогда не назвал бы некрасивой подружкой.
Нет, я все-таки обрадовалась. Я провела в этом мире столько времени, а он все еще оставался для меня тайной за семью печатями. С тоской следила я за драконами, изредка пролетающими над склоном, где я подолгу сидела у обрыва. Драконы не садились на Холмы Искупления, лишь иногда я ловила на себе их жутковато-прекрасные, задумчивые взгляды. Из леса и на мосту никто никогда не появлялся. Я даже не могла спуститься к морю, хотя мне очень этого хотелось, – края обрыва тонули в лесной чаще. Заходить в лес мне было страшно – я читала про Ван Хельсинга, потерявшегося во времени, вернувшегося из прошлого, и воспринимала эту историю всерьез. А вдруг все будет наоборот: я заблужусь и состарюсь в чаще, а в нашем мире пройдет всего лишь несколько месяцев?
