– Докажи, что ты не курица, мальчик, – рассмеялся Авик. Он на мгновение отвернулся, бросив взгляд во мрак за собой, откуда доносилось тяжёлое дыхание и жуткое тихое сопение. – Думаешь, твои колкости в сторону Романова сделали из тебя великого спорщика? Нет! Бойся.
– Я вас не боюсь, – натянуто улыбнулся Лёша, – ни тут, ни у себя дома.
– Даже так, – удивилась голова, – значит, если я вылезу, скажем, из-под кровати или из шкафа, а ещё лучше выпрыгну из дырки в одеяле, то ты совсем не испугаешься?
– Раньше бы испугался… но не спеши радоваться, – сказал он чуть громче, заметив на лице Авика насмешку, – испугался бы не тебя, а той мысли, что ты озвучил.
– Ах, мысли, – Авик закатился мерзким смехом. – И почему же ты сейчас не боишься?
– А я как-то подумал: а зачем таким чудищам, как ты, такие простые люди, как я? Кому я, маленький человек, сдался? – Лёша улыбнулся.
– А кого как не маленького человека нам выбирать жертвой?
Улыбка слетела с лица юноши, а Авик всё продолжал:
– Случись с тобой… инцидент, кто хватится? Никого рядом не будет, а даже если и будут, то вскоре выбросят тебя из памяти, как старьё с пыльной полки. Стащи мы кинозвезду или какую-нибудь известную певичку, так сразу поднимется шум, – он снова захохотал, – как будто нам будет до него какое-то дело. Тем не менее, мальчик, зачем нам лишний раз подтверждать, что мы, как это говорится, есть. Ты не думал, что проще забирать вас – ничтожных обитателей спальных районов?
– Значит, забирать? – с иронией ответил Лёша. Он не поднимал глаз на Авика и пристально разглядывал свою изувеченную клювом конечность. Тот покончил с мясом, что удивительно, не пролив ни капли крови, и изо всех сил дробил белую кость.
– Что тебя не устраивает? – буркнула голова.
– Выскочить из дырки в одеяле, забрать куда-то… пошлятина это всё, заезжено. В тех же страшилках меня всегда пугало что-то неведомое, знаешь, когда происходит некое неописуемо ужасное событие, не имеющее ни точных причин, ни явных следствий. А ты что? Сразу себя покажешь, страшила, ну удивил жутким видом, ну сделал больно клювом, а страх-то где?
– Поверь мне, – рассердился Авик, – я далеко не самый страшный из тех, кто мог бы тебе попасться. Благодари Лектора, чьим отголоском я являюсь, что мы с тобой говорим во мраке, и ты не видишь, насколько велик этот зал и насколько велико то, что в нём скрывается.
– Кто твой кукловод? – наступал Лёша. – Ты тянешься из темноты, так, где оно – твоё истинное тело?
