Кириллов счастливчиком не был. Его молодая жена погибла в Сталинграде с младенцем на руках, отца расстреляли немцы ещё в сорок первом, а мать сгинула в концентрационных лагерях.
Возвращаться капитану было не к кому, да и некуда. Впрочем, как и миллионам другим советским людям. Словно назло судьбе, ему отдали приказ по охране мирной теперь, территории в Ленинграде. С каким бы удовольствием, Кириллов продолжил бы войну с немцами на их земле!
Ежедневно они находили обтянутые кожей скелеты. Люди в Ленинграде умирали от голода, ютясь по подвалам и чердакам. Со стен скабливали до самого бетона штукатурку и варили из неё суп. Ели кожаную одежду, тряпки…
Только картина всенародного горя, помогала как-то облегчить чувство личной потери. Всем вокруг было одинаково невыносимо горько!
– Товарищ капитан, – обратился к нему подчинённый, – мы тут обнаружили книжку, среди трупов. Похоже это рукописный дневник.
– Давай сюда, – ответил Кириллов.
Солдат отдал ему толстую тетрадь, обёрнутую в газету.
Капитан раскрыл корешок.
«АННА КУСТАРНИКОВА»
Кириллов пролистал. Вся тетрадь была исписана от начала до конца. Солдат выжидающе смотрел на своего командира.
– Где взял? – спросил он.
– На чердаке среди трупов, товарищ капитан. Судя по всему, одним из трупов была хозяйка дневника.
– Хорошо, мёртвых похороним. А дневник я прочту. Если есть вероятность, что у этой Анны Кустарниковой остались живые родственники, то постараемся найти и передадим тетрадь им.
– Так точно, – отозвался солдат, будто командир спрашивал его мнения.
– Ладно, продолжаем работать, – сказал капитан Кириллов, – Сегодня, мы должны осмотреть все оставшиеся дома на этой улице…
– Так точно, – согласился солдат.
***
Кириллов не мог спать всю следующую ночь. Положенные на отдых шесть часов, он провёл сначала за чтением дневника, а потом думая о том, что прочитал…
«…Меня зовут Анна Кустарникова, хотя если это кто-то читает – значит, уже знаете.
Мне девятнадцать лет и до войны я училась на рабфаке в Ленинграде. Я мечтала выйти замуж и уехать работать на черноморское побережье. Мой жених до войны, поехал учиться в Севастополь, и я планировала, что по окончании учёбы, сразу же поеду к нему. Жив ли он сейчас? Я не знаю, да и какое это уже имеет значение…
Скорее всего я не доживу до конца блокады, сегодня в нашем убежище закончилась последняя еда и я не питаю никаких иллюзий. Я слышала, что человек способен прожить без еды неделю, но даже если и так, Ленинград конечно, за это время никто не освободит, раз не освобождают вот уже больше двух лет. Я не хочу тешить себя надеждой и не верю в чудеса. Я смирилась со своей участью и чтобы не сойти с ума перед смертью – я хочу рассказать на этих страницах всё, что видела и пережила за эти страшные месяцы.
