Младенец отчаянно кричал. Мать плакала и умоляла оставить ради дитя.
Грубые руки выхватили младенца. Второй немец схватил мать и повалил на стол, разрывая одежду.
– Партизан! Партизан! – глумливо кричал фашист, тыкая пальцем и лицо малышу.
Ребёнок не переставал кричать.
Предводитель только что закончивший насиловать Сусанну, подошёл, на ходу застёгивая штаны, и что-то сказал лающей немецкой речью, указывая на Сусанну.
Фашист, глумившийся над младенцем, бросил дитя на пол, словно мешок с мусором и ухмыляясь направился к Сусанне.
Предводитель тем временем, брезгливо поглядел на ревущего младенца. Склонив голову на бок, он словно бы исследовал что-то интересное в маленьком, корчащемся на полу личике.
Посмотрев на ребёнка так с минуту, он занёс над младенцем ногу, обутую в тяжёлый сапог и равнодушно раздавил миниатюрный череп. Послышался ужасный влажный хруст.
Мать ребёнка, которую в этот момент насиловал уже второй человек, перестала кричать. Задыхаясь от ужаса, она просто закрыла глаза и в бессилии, уронила голову.
Что происходило в избе дальше, Артёмка уже не видел. Он тихо вывел двоих девочек и незаметно увёл их в темноту. Что сделают нацисты с другими детьми, он уже никогда не узнает. Но что мог сделать в такой ситуации семилетний ребёнок?
Ничего.
А он сделал. Он сбежал. И спас ещё двоих детей.
Удалившись на безопасное расстояние, они припустили, что было сил в сторону Волги. Артёмка так и не заговорил за всё время, что пробыл в избе бабки Агафьи. Он не знал в точности, почему он перестал говорить, но был уверен в одном: это всё сон. Такого, просто не могло случиться с его мамой и братом. Это невозможно. И то, что он видел только что в избе не реально. Так не бывает, живые люди на такое не способны.
Пожалуй, уверенность в нереальности придала Артёмке определённые силы, он совсем уже перестал бояться и поэтому так легко вывел девочек.
Ему нравилось делать свой сон более интересным. Потом, когда он проснётся, он будет долго и подробно рассказывать обо всём Витьке. Вот уж и обзавидуется старшой. Конечно он будет бахвалиться и говорить, что ничего особенного, что он видел сны и поинтереснее, но… оба они будут знать, что это неправда.
Миновав последний пролесок, Артёмка и девочки выбежали на песчаный берег.
Занимался рассвет, было холодно. Дети остановились перед могучей рекой и как завороженные смотрели на правый берег.
Сталинград превратился в руины. Гротескно-уродливые чёрные развалины, дым и пепел. Повсюду, насколько хватало взгляда. Справа. Слева.
