Позже, когда рухнула советская идеология, ритуал смерти был отдан на откуп религии.
Мне трудно судить обо всех странах, но по крайней мере в стране, в которой продолжаю жить, даже в атеистических семьях привычно считается, что хоронить без участия «священнослужителя» (какое кощунственное название) невозможно. Ритуал давно стал формальным, случается, что «священнослужителя» просят (не бескорыстно, за плату?!) сократить ритуальную молитву, но все убеждены, без него не обойтись.
Так ли безобиден этот ритуал?
На мой взгляд, формальная заупокойная молитва (тем более, когда язык этой молитвы не знаком), во-первых, оскверняет и опошляет саму смерть, во-вторых, оскверняет и опошляет само страдание людей, потерявших близких. Люди не роботы, они должны иметь право не только на радость, но и на страдание, я бы сказал, на экзистенциальное страдание.
Какими должны быть похоронные ритуалы сегодня (у нас)?
Скажу честно, не знаю. Только и могу сказать, что похоронный ритуал не должен быть пышным, что похороны не должны быть «ярмаркой тщеславия», что ритуал смерти должен осуществляться в приватной сфере, среди самых близких и родных.
Понимаю, как и во многих других случаях, легче сказать, так не должно быть, чем предложить что-то разумное.
Монументальность смерти.
Смерть может восприниматься культурой как распад и тлен, как нечто неприятное и унизительное для человека.
Смерть может восприниматься культурой как естественное завершение жизни, как её трагическое утверждение.
Смерть может восприниматься культурой монументально, поскольку смерть прерывает живое время, чтобы продолжить его во времени символическом.
За философией жизни и смерти, реализуемой в культуре, остаётся выбор, предпочесть ли полное забвение, кануть в «реку Лета», или обрести себя в «реке Мнемозина», продолжая жить в памяти культуры.
… Вспоминаю начало пьесы Антона Чехова «Три сестры»:
«Ольга в синем форменном платье учительницы женской гимназии, всё время поправляет ученические тетради, стоя и на ходу. Маша в чёрном платье, со шляпкой на коленях, сидит и читает книжку. Ирина в белом платье, стоит задумавшись.
Ольга: Отец умер ровно год назад, как раз в этот день, пятого мая, в твои именины, Ирина. Было очень холодно, тогда шёл снег. Мне казалось, я не переживу, ты лежала в обмороке, как мёртвая. Но вот прошёл год, и мы вспоминаем об этом легко, ты уже в белом платье, лицо твоё сияет (Часы бьют двенадцать). И тогда также били часы.
