– Пацаны, из оливок можно чётки сделать! А из палки вырежу трость!
– Ебанько, ногу ломать будем или что? Вынеси нахуй метлу и иди сюда, а то мы сейчас тебе уши отломаем!
В итоге он снова укладывается, вытягивает ногу.
План был таков: рундуки, то бишь кровати, в палате двухъярусные, Перетëркин ложится внизу, кладёт ногу на соседний рундук, с верхнего яруса прыгает Славкó. Хрясь. Пополам.
Славон весит за сотню кг, на второму году его будет решительно не узнать, он вытянется и похудеет, станет рослым красавцем, кровь с молоком, спокойным и уверенным в себе. Он откуда-то с Волыни, говорит со странным для нас акцентом, на каком-то неясном диалекте. Сейчас он пока стеснительный, прыщавый, толстый, отзывается на Кабана и на Борова, а на Дабона категорически обижается. Вроде как, в их местности это значит: "кастрированный хряк". Прицепившиеся к нему Кабан и Боров его не обижали, для него эти слова ничего не означали. Поначалу он едва понимал нас, как и мы его, но молодость, взаимное любопытство и доброжелательность Славкá помогла быстро наладить контакт.
Славон прыгает, Перетëркин отдëргивает ногу, Славко с грохотом валится оземь, с размаху заезжает кому-то из любопытствующих локтем в глаз, отдавливает мне ногу, головой бьет в пах кого-то стоящего в проходе, ещё кто-то отшатываясь, теряет равновесие, хватается за металлическую стойку кровати, она с грохотом падает сверху на всю эту кучу-малу́. Перетëркин, поджав ноги, как будто ни при чём, сидит, лупает невинными глазами на вызванный им хаос. Надавали по ушам.
<…>
– Перетëтеркин, тише будь, что ноешь?
Поскуливая, качая руку, неуëмный "больной" забежал в палату. Больше никто ему не помогал, но за цирком иронично наблюдали, всё равно делать нечего:
– Так ты руку не сломаешь, надо под другим углом!
– Надо её обернуть мокрым полотенцем, тогда на раз сломается.
– Не полотенцем, а газетой, и в бассейне, а газета на воде должна лежать. И не руку, а ногу.
– А мой батя раз, бухой, захлопывал дверь машины, сломал себе два пальца.
Казавшиеся надёжными способы – тут же испытывались. Беспокойный пациент наловчился ломать рукой кирпичи, до трёх штук. Погнул быльце железной кровати и металлическую раковину в гальюне. Безрезультатно.
Из-за последней попытки дверь в палату висела на одной петле, вторую вырвал с мясом Перетëркин, пытаясь захлопнуть дверь с зажатыми в косяке пальцами.
– Да пиздёж, не мог твой батя пальцы так сломать! Чуть припухли и всë. Меня же скоооро выпишууут!
