Он аж подвывать начал в конце фразы.
– Перетëркин! Батя был бухой, а ты трезвый, это раз! Второе – захлопывать надо от души! И вообще, это херня всё, перелом – ну месяц, ну два, потом опять служить придётся!
– А что, если не давать срастись?
– Тебе же надо чтоб комиссовали, так? Тогда нужно, чтоб открылась язва.
– И как мне сделать язву?
– Слушай, достал! Я откуда знаю? Не жри пару недель.
Еда, пусть невкусная, порой и мерзкая, служила единственным развлечением и, можно сказать, отдушиной в лазарете, да и вообще, на службе. Перетëркин больше дня не выдержал, с его-то шилом в заднице. Отсутствием аппетита он никогда не страдал, калории его организм требовал явно в двойном размере.
– Гарик, а что можно сделать для язвы, только чтоб без голодовки?
– Може я його цвяхами нагодую? Бо заїбало, падло – У Славкá предложение, накормить гвоздями дурня, но с его метаболизмом, есть ощущение, что не поможет.
– Стеклом ещё можно!
– Слышь, Перетëркин, только если ты у нас в кубрике окно разобьёшь – то не только стекло, заставим и деревянную раму сожрать!
– Чтоб стенки желудка разъело, можно химии схавать, типа моющего.
Я надеялся, что поиск моющего средства отвлечёт его хотя бы на несколько дней. Посуду на "камбузе" мыли хозяйственным мылом, думаю, даже отсталый Перетëркин не стал бы его жрать. Стиральный порошок разве что добудет, но это вряд ли, прачечная, если и была, то за территорией.
Ранним утром, со стороны гальюна (туалета) раздался женский вопль – орала баба Маша, уборщица.
Гальюн представлял собой типичную "дыру-в-пол". Каждое утро баба Маша щедро посыпала её окрестности хлоркой. Хлорка же хранилась где-то в подсобке, с тряпками и швабрами. Естественно, под замком.
Перетëркин стоял на карачках над гальюном, собирал рассыпаную на окаменелостях хлорку… Чайной ложечкой. Баба Маша, никого не ожидавшая увидеть в этот ранний час, да ещё и в столь пикантной позе, с перепугу огрела его по спине шваброй. Голова туалетного похитителя приземлилась аккурат в дырку. Оттуда доносилась красивая, густая, реверберирующая сирена: "Голова-оова-ова-ва-ва-ва застряла-ряла-яла-яла-яла!"
Пришёл начмед, флегматично, но громко предложил:
– Мужчины, не расходитесь! Баба Маша, голубушка, принесите банку с вазелином!
Ваня взвыл, задëргался с удвоенной энергией и обрывая уши, самостоятельно освободился из западни…
Дальнейшие жизнь и необычайные приключения матроса Ивана Перетëркина мне доподлинно неизвестны.
Доходили слухи, что он-де отслужил своих положенных два года, заработал на срочной службе лы́чки (погоны) главного старшины. И даже, якобы, остался "сверчком" (сверхсрочником-контрактником).
