Два белых камушка упали из рук вождя на песок.
***
Вечером в хижине вождя сидели двое. Эос глядел на осунувшееся лицо Великого вождя:
– Отец, почему ты всегда мало говоришь?
– Если говорить много, то не догонишь оленя.
– Я не понимаю тебя.
– Если ты, преследуя оленя, заговоришь, побежишь медленнее. А если твой друг стает тебе отвечать, то и он не догонит. Но это ещё полбеды. Вот если ты сам убегаешь от тигра… Беги молча – иначе точно будешь съеден. Так должен поступать вождь. Принимая решение, говори мало, когда решил – нет смысла обсуждать. Догоняй или беги. Сейчас я говорил долго. Надеюсь, не зря.
– Ничего, отец, скоро родится мой брат. Все племя так этого ждёт! Большой праздник…
– Никто ничего не ждёт, кроме еды, Эос. Пойми. Все уважают силу, сбиваются в стадо и ненавидят чужаков. Особенно если те отличаются цветом кожи или говорят на другом языке. Вожди, которые придут вслед за нами, не раз будут пользоваться этим. Запомни, если хочешь стать вождём. А рождение твоего брата – надежда, что всем станет легче, что я сотворю чудо и еды вдруг станет в достатке. Вот и всё, о чём они думают и чего хотят.
В хижину вождя вошли две женщины. На огромных сухих листьях внесли ещё дымящееся, чуть подгорелое мясо.
– Ешь, сын мой. Тебе нужны силы. Ты сегодня будешь сторожить пещеру. Как и предыдущие белые диски – один.
– Я не стану есть. Я думал, что она станет моей женой.
– Ешь! Она станет матерью всем нам. Она спасла нас. Запомни, войны не избежать!
У входа в хижину послышалась возня и крики:
– Он виноват! Он ви-но-ваат!
Великий вождь и Эос вышли наружу.
Перед хижиной лежал большой зверь, проткнутый десятком стрел. Охотники сгрудились вокруг. К хижине подходили люди.
Отовсюду были слышны крики:
«Эос виновен, это Эос! Он один сторожил, он не видел!»
«Теперь зверь повадился ходить в пещеру даже днём. Мы убили зверя!»
На следующее утро наступила ранняя оттепель. Ещё зимняя. На неё не летят птицы, и ничто не напоминает о весне. Оттепель лишь дразнила обещанием тепла и предвещала на дорогах подлый ледок, как только морозец прихватит заново. А пока по пути на работу Степан пристально следил за ногами впереди идущих. Он слышал, как вперемешку с грязью хлюпает и чавкает талый снег: «чафк-чафк». Рыжая жижа, прилипая к подошвам, не успевая за взлетающими каблуками, на мгновение вытягивалась в струнку и обрывалась вниз. Степан никак не мог заметить миг отрыва каблуков от земли. У переходов и светофоров звук ненадолго замирал. Это состояние вгоняло в ступор, все прочие окружающие звуки казались приглушёнными. Дорога от подвала до работы показалась ему непривычно короткой.
