– Ой, тёть Зин, знаю-знаю, к чему ты клонишь. Только не надо мне тут про потустороннее, религиозное, – отрезал Захар. – Вот Степан – живой пример. Себе хозяин. Сам принимает решения и сам за них расплачивается. Цена как, Степан? Устраивает? И никто ему с неба не помогает. Спят там летаргическим сном и в ус не дуют по поводу наших проблем и поступков. А, Стёпа, или я не прав? Я бы отсюда вообще свалил. Ничего тут не изменится, мы все по уши в…, – он запнулся, – Наверное, упоминание о говне перед ужином вам не понравится. Ну тогда мы по уши в столярном клею. И клей этот наши тела сковывает, двигаться не даёт. А всё ждем чудес.
Зина в сердцах брякнула вилкой о край стола:
– Господи, и чего завёлси-то? Садись за стол, счетовод Вотруба!
Захар опустил голову, начал есть молча. Степан не ответил на его вопрос. Он немало удивился, что Захар, в сущности, ещё юнец, зрит прямо в корень проблемы. «Хотя у мальчишки семь пятниц на неделе. То хочет обменник открыть, то вдруг надумал уезжать. Да, пацан, хотя и зелёный, но мысль высказал здравую».
– Так что молчишь, Степан? – снова заговорил Захарка. – Ты же живой пример. Народ жаждет твоего мнения, – подначивал он, – погляди, на тебя все косятся.
– Думаю о твоих словах, родной. Да кое-что я уже рассказывал. Одно время жил в Нефтеречинске и в Н-ске тоже жил. Многое для себя уяснил. И как с горестями бороться, тоже понял. Точно говорю, Захар, зря ёрничаешь.
– Не ругайся так, Стёп. Чего он? – переспросила Бабзин.
– Это он, правнучка профессора, говорит, чтобы Захар не насмехался, колкостей не допускал, – назидательно уточнила Светлана, – вот как я сейчас.
– Хорошо объяснила. Доступно для бабки, которая к тебе как к дочери… – Бабзин отвернулась, принялась собирать крошки со стола.
Степан не обратил внимания на пикировку, продолжил:
– Ну, раз хотите – расскажу кое-что. Не всё от человека зависит. И я не об удаче говорю, не о слепом случае. Если не верит человек в лучшее, его и не случится. Незачем лучшее тому, кто сильно в нём не нуждается! Вот вы не знаете, а я успел отсидеть в предварительном заключении. Пока разобрались, что я невиновен, столько всего произошло: и с учёбы выперли, и мать пропала, и с личным всё обломалось. Бомжевал тут в Н-ске. Это вы в курсе… Бабзин, небось, рассказала уже, а?
Зина заёрзала на табуретке.
– Да, я тогда уже и спиваться начал. А потом случилось так, что смог вернуться к жизни нормальной, окончил универ. Всё вроде наладилось, потому как я не просто жопой шевелил, но и люди помогали, и главное – верил, что не может в жизни быть так много несправедливости. Вера и помогла. Дальше – больше, попал я в Нефтеречинск. Слышали о таком городе? И поначалу казалось мне, что всё, действительно, только в моих руках, что нет никакого провидения. И как только так начал думать, всё опять полетело к чертям собачьим. Вы ешьте-ешьте, а я потихоньку расскажу часть истории.
