Два служивых вполголоса обсуждали, как на «Ваньке» два закадычных другана, бывшие бакинцы Гурген и Мамед, играя в нарды, вчера доигрались до того, что поставили на кон семьсот гвоздик против обещания бесплатно отремонтировать двести пар обуви. Когда хозяин крохотной обувной мастерской Гурген проиграл, то возникла большая проблема. Лейтенант Шилкин, «курирующий» доходы Гургена, серьёзно поругался с неким Галочкиным, чьим протеже, очевидно, являлся цветочник Мамед. Услышав о Галочкине, дед чуть подался вперёд, навострил уши. Милиционеры подозрительно покосились на деда.
– Замёрз, деда? – спросил тот, что был помоложе.
– Да уж у вас тут тепло, не то что в коридоре. В дрёму тянет. Есть только охота, – простодушно заметил дед и прислонился к стене.
Деда Петя не услышал окончание истории, он так и не узнал, что Мамед простил другу долг, хотя из-за случившегося между крышующими конфликт разгорался всё сильнее. Дед крепко спал, и снился ему странный сон.
Красивые Синие горы. В долине у водопада собралось племя дикарей; они спорят и жестоко дерутся. Высоко в небе над ними парят огромные птицы, их громкий клёкот многократно отражается от пяти высоких скал, окружающих заснеженную долину. Приглядевшись, дед увидел, что птицы эти – и не птицы вовсе, а люди без лиц, но с перламутровыми крыльями. Люди высоко парят над водопадом и долиной, смотрят на дикарей и громко смеются, но дикари не замечают их, а слышат лишь громкий клёкот, продолжают о чём-то спорить и отчаянно драться. Дед видит, что стоит он один посередине бурной реки и не может сделать даже шаг. Ни назад, ни вперёд. Просит о помощи, но никого вокруг нет. Он один на всем белом свете.
Проснулся Пётр Мчиславович от шороха. В окошко аквариума кто-то просовывал полиэтиленовый пакет. В аквариуме стоял милиционер, которому дед рассказал о Степане. В протянутый пакет он положил одну за другой две пятисотенные бумажки. Увидев деда, помахал ему рукой.
– Проснулись, Пётр Мчи… Поляков? Ну так ехать пора за вашим Степаном.
В коридоре, перед выходом, он торжественно вручил деду пакет:
– Держите. Мы тут отделением собрали «детишкам на молочишко». Курево, печенье, всего понемногу, ну и деньжат немного. Ты, дед… Вы уж не злитесь на меня. Мы редко так собираем. Свои понятия… Пожилой вы человек… Кхе…
На следующее утро Степан был в отделении милиции. Он раз десять рассказал о нападении, но вместо Захарки упоминал себя. Никаких письменных жалоб от жильцов не поступило; получалось, что Степан, возвращаясь с работы, лишь отбился от нападения неизвестного. Писать заявление об ограблении не стал. На работу не пошёл, позвонил и, сказавшись больным, взял два отгула «за свой счёт». Он поймал себя на мысли, что стал называть подвал «домом». От осознания этого факта Степана передёрнуло. «Поскорее скопить деньжат, найти жильё и уходить, иначе засосёт это всё».
