Николай слушал Лебедева, не перебивая его, лишь изредка кивал. Профессор вздохнул и добавил:
– Николай, найди мне, пожалуйста, в реестре этих двух детей, может быть, им ещё можно помочь.
Хотя в глубине души Аркадий Петрович догадывался о результате… Но боялся признаться в этом даже себе.
Эти дети проходили в реестре с отметкой «Смерть. Результат отрицательный». Как того и боялся Лебедев. Охранник уволился через неделю, и вскоре Аркадий Петрович видел его среди толпы «потерявших» возле центральных ворот. Мужчина тоже узнал профессора, теперь он смотрел на него с ненавистью.
После смерти сына семья распалась. Жена попала на лечение в клинику для душевнобольных и пробыла там некоторое время. Дочь уехала за границу и никогда не писала отцу. Родственники, конечно, встречались с ним, но делали это скрытно, только ради соблюдения приличия. При этом они старались, чтобы соседи не узнали, что к ним приходил «душитель» Лебедев.
Дома профессора никто не ждал, и ему не хотелось там появляться, да и видеть кого-нибудь не было никакого желания. Он стал жить подобно аскету-одиночке.
Аркадий Петрович всё чаще и чаще стал задерживаться на работе до самого утра. Он скрупулёзно просматривал каждую историю болезни, хотя общее количество уже перевалило за десять тысяч. Десять тысяч жизней, которые не удалось спасти. Профессор сопоставлял, анализировал, пытался найти ключ, который поможет остановить череду смертей. Такое, наверно, бывает с каждым – ты чем-то занимаешься и ищешь ответ, инстинктивно чувствуя, что он вот, где-то здесь, совсем рядом. Хватаешься за тоненькую, едва заметную ниточку, а она ускользает. Вот и Аркадий Петрович чувствовал, что разгадка где-то рядом, ещё немного, ещё чуть-чуть – и дети перестанут умирать, прекратится это ежедневное противостояние смерти, общественному мнению, самому себе…
Не так давно в их центре умер единственный наследник престола. Да, монархи тоже люди, и они так же, как и другие смертные, умирают от болезней. Но люди в каждом таком случае склонны видеть политическую подоплёку. Это послужило сигналом к политическим гонениям учёных, к ещё большим нападкам со стороны прессы, что только придало смелости озлобленной людской массе. Ореол ненависти окружал толпу. Ненависть не только к учёным, но и к другим людям, чьи дети ещё живы, ненависть к самим себе, ненависть к одинокому монаху в горах Тибета, ненависть ко всему миру. Как бы мы ни старались, нам сложно представить себя на месте тех людей, но мы можем понять, откуда и почему в наш мир попадает зло. В этом тоже виноваты мы, мы сами. Но кому-то это сложно принять. И таких людей много.
