А дочь перестала разговаривать с Аркадием Петровичем ещё раньше – с год назад, когда в институте умерла Наира Веллингтон, подруга детства Марии. Маша была уже взрослой девушкой, училась в институте и сама знала, как ей жить. После этого случая было несколько неприятных разговоров на высоких нотах, а потом… Ещё ни один человек не смог помочь нести бремя, выпавшее профессору Лебедеву. Все были против него, даже родная дочь.
Когда болезнь стала причинять мальчику невыносимую боль, Аркадий Петрович решился положить сына в свой научный центр. Зная старую врачебную мудрость, – «своих лечить нельзя» – он всё равно взялся за операцию. Уже на операционном столе Максим спросил: «Папа, а это всё правда, что говорят про тебя мои одноклассники? Правда? Знай, я им не верю. И кто бы что ни говорил – ты…» Рука анестезиолога приложила маску к лицу мальчика, и его синие глаза закрылись… Закрылись навсегда. Его русых вихрастых волос никогда больше не коснётся материнская рука. Ещё одна невинная душа покинула этот мир…
6.
Лебедев был на грани нервного срыва, хотел даже уйти из центра. Но через неделю он всё же вернулся к работе. Взгляд его потускнел, седины прибавилось, но руки уже не дрожали, и он был полон решимости одолеть эту проклятую болезнь.
Никто из сотрудников не ожидал его возвращения, кроме Николая. Все думали, что Аркадий Петрович сломался и никогда больше не сможет заниматься своей работой. Только его бессменный ассистент верил в своего старшего товарища. В глубине души он понимал, что заставило Лебедева вернуться на работу, но вслух никогда и ни с кем не обсуждал это.
– Ну что, Николай, есть результаты? – спросил Аркадий Петрович, положив руку на плечо помощника.
Тот отрицательно покачал головой.
– Послушай, Николай, – сказал Лебедев, уводя ассистента в ординаторскую. – Я хочу рассказать тебе очень интересную, почти детективную историю, которая сегодня со мной приключилась. Подъезжаю я к нашему центру с чёрных ворот, выхожу из машины, достаю из кармана электронный ключ, и тут на меня накидываются двое незнакомых людей. Сшибли меня с ног и приставили к виску пистолет. От такой неожиданности я потерял дар речи. Вдруг внезапно появился наш охранник (из тех, что ещё не сбежали), схватил обоих за шиворот, как щенят. Забрал пистолеты и отшвырнул в кусты на обочине. А самих нападающих прогнал. Я поблагодарил его и спросил: «Как тебя зовут?» «Илья!» – ответил он, глядя на меня с чистой и искренней русской улыбкой. «Обязательно скажу начальнику охраны Титову, чтобы он тебя приставил к премии или к награде». – «Не надо мне премии». – «Почему?» – «У вас в центре лежат двое моих детей, Степан и Софья Сафроновы». Он развернулся и ушёл. Вот такая вот трогательная история.
