В поезде Матвей познакомился со странной суетливой парочкой. Они так сильно палились, что было очевидно, что у них есть. Матвей быстро подмазался к рыжему гопничку, и тот по дружбе угостил отборным планом. Свежим, небодяженным. Если его толкнуть, то стартового капитала у Матвея получится даже чуть больше, чем у Куги за год службы. Потому рискнуть стоило.
В туалете Матвей пробыл долго. Сначала обрадовался, поняв насколько огромный куш ухватил, а потом начал бояться, что попадется. Он трясущимися руками завернул шмат в первую попавшуюся майку, сунул за пазуху, вернул сумку на место, долго соображал, как выкрасть у проводницы билет – на нем значилась фамилия, и, если парочка сообразит, то сможет Матвея найти.
Решил действовать в лоб – изобразил волнение – от испуга это было легко, сообщил, что возвращается – с бабушкой беда, выспросил ближайшую крупную станцию, забрал билет и вышел. Проводница посочувствовала и бесплатно напоила чаем. Матвей пил и чувствовал, как за пазухой пропитывается вареньем майка, он старался запахнуться и меньше двигаться – смородиной пахло так сильно, что проводница понюхала свою чашку – думала, чай такой, ароматизированный.
Вернувшись в городок, Матвей сначала выспался, потом захоронил план под матрасом и отправился снимать комнату. Можно было тратить много – с продажи плана на аренду не то что точки, еще и квартиры хватит. Сначала он подумывал снять комнату, но потом передумал, и снял двушку. Теперь они с Кугой будут жить вместе, а раз есть Карина, то Матвею нужна отдельная комната.
Карине квартира понравилась. Она выбрала комнату побольше, отметив, что у Куги же пока гостей не будет, а у Матвея – да. Вела она себя странно, и даже присела на край постели, хитро поглядывая на Матвея. Но Матвей не решился – бабушка была права. Перед выходом бабуля, недовольная тем, что Матвей ее бросает, ляпнула, чтоб в койку сразу не тащил, а то будет Карина как шлюха на съемной хате. И сейчас атмосфера накалилась, в комнате было жгуче, и Матвею казалось, что надо пересесть к ней, и поцеловать, и переспать уже, но оттого, что Карина это понимала, и тоже ждала, становилось невыносимо неловко.
– Ладно, пойду я, – наконец проговорила она.
– А может, переедешь? – спросил Матвей, – Я же как бы это… Для тебя…
– Чего? – Карина, кажется, удивилась, – Я думала, для Куги.
– Для Куги комнаты бы хватило.
Карина улыбнулась куда-то в пол, и вышла. Матвей ночевал один. Он долго слонялся по квартире, искал, куда спрятать план. Решил, что в шкафчик под подоконником. Уложил его под фанерное днище, а потом долго еще пил пустой чай из кружечки с лисичкой. Такая кружечка (лисичка с петушком подмышкой) была у них в садике, но ее все время брал себе сын воспитательницы. В нее вмещалось больше, чем в остальные, с цветочками, и когда давали кисель, Матвей жалел, что кружечка снова не у него. Вязкий кисель с легкой кислинкой он любил больше всего.
