– Ну, Павлик-то приходил, с ним бы и вышел, подышал и птичкам покрошил.
– Павлик, Павлик, больше ему делать нечего, как с отцом прогуливаться. Сигареты сунул, и нет его – нарочито-обиженным тоном, каким с некоторых пор он говорил с женой, – продолжал Борис Алексеевич.
– Деньги-то ему отдал, что я оставила?
– За деньгами, небось, и приходил.
– Пора меняться, больше не вытянем ему на квартиру. За наш район двушку, а то и трёшку дадут.
– А как же птички твои? – усмехнулся Борис, – Ладно. Об этом потом. Съездила-то как? Как он там?
– Да рассказывать нечего. Теперь уж никогда, наверно, Лёшка не приедет, никогда. Не выпустят. Кредитов понабрал, со своей новой. Сказал, теперь всю жизнь расплачиваться. – Зоя Викторовна старалась говорить спокойно, не выдавая своего отчаяния.
– А ту- то квартиру первой что ли оставил? – с раздражением допрашивал её муж.
– Да, ей и внуку твоему.
– Ну, а эта?
– Теперь вот ей дом строит. Ей скоро рожать.
– А живут-то сейчас где?
– Снимают.
– А ты у них жила?
– Нет, конечно. В отеле, но рядом с ними. Там не принято, чтобы родственники останавливались. Конечно, если свой дом, тогда другое дело. Правда, ужином угостили, но не дома, в кафе, Лёшка тебе подарок прислал.
Встала, вышла в прихожую, совмещённую с кухней, вкатила чемодан, открыла.
Вынула упаковку, переливающуюся серебром, золотом.
– Эка невидаль. Chivas regas. Нет, спасибо, конечно. Мы от подарков не отказываемся. А брату-то передал что-нибудь?
– Да, вот Клара ему шарф купила. Красивый, с птицами.
– Клара, говоришь, ну-ну. А деньги?
– О чём ты? Какие деньги? Я же тебе сказала: “Кредиты у него”. И не приедет он, понимаешь, не приедет.
Зоя Викторовна, которую, также как и мужа, отправили на пенсию раньше положенного срока, на вид ещё моложава, но в душе у неё уже поселилось грустное разочарование то ли в жизни, то ли в детях, ушедших от родителей куда-то далеко-далеко в своё трудное и непонятное. Правда, она бодрилась и иногда ей даже удавалось устроиться на работу, но долго нигде не держали, предпочитая молодых и длинноногих. Обычно получив расчет и, добавив что-то от проданных на блошином рынке вещей, она аккуратно складывала деньги в конверт, покупала шоколадно-вафельный торт,
игрушечную машинку для внука и ехала к младшему сыну Павлику в Купчино, где тот снимал однокомнатную квартиру.
С ним ей было проще, чем со старшим. Его жизнь казалась понятней.
Он, по-прежнему, также как когда-то и Борис, и она, ходил в инженерах. Правда, мизерная зарплата не позволяла ему идти вровень со временем, зато был у родителей на виду.
