Остальные нахрюкались, как свиньи. Через час я уже слышу: «буэээ» из туалета.
«Бедная Лилька и что сейчас будет, когда ее мама вернется?» – переживаю я.
Но к моему удивлению через час, изрядно проблевавшись, все выползли на свет, вновь приобретя человеческий облик. И тетя Расима ничего не заметила.
Люблю Лильку за хозяйственность – она лет с семи умеет готовить.
Меня никто не учил вести хозяйство, и я неумеха.
На полках в их кухне красуются банки со специями, бутылки с соусами… На подобных кухнях, кажется, происходит нечто магическое – женщины готовят приворотные зелья или колдуют над лечебными отварами. Это царство, в котором Лилька шаманка…Она по очереди подносит к носу коробки со специями и всякий раз безошибочно определяет, что положить в суп, в рагу, в плов…
Мы с Лилькой вытаскиваем из шкафчика муку, нарезаем деревенское мясо на мелкие кусочки, тоже самое делаем с картошкой.
Она замешивает тесто…
– Сегодня снова готовим балиш, – говорит Лилька важно.
Мы будто на съемках кулинарной программы. Не хватает только колпака и фартука.
Я крошу лук неумело. Жмурю глаза. Нож постоянно соскальзывает с луковицы. Лильке больно на это смотреть. Она кривит лицо.
– Запомни, обязательно надо добавлять в говядину гусятину, хоть немного! – говорит она строго.
– Кладем наше одеяльце, – продолжает Лилька, аккуратно выстилая тонким слоем теста чугунную сковородку, – теперь мясо с картошкой, и накрываем другим одеяльцем.
Она вертит головой то вправо, то влево, проверяя, все ли сделано как надо.
Одеяльцы отправляются в духовку. Мы следим за балишом через окошечко в духовой дверце.
Плиту эту купила Лилькина мама на свою премию, и очень ей гордится – газ включается кнопкой, а в духовке горит фонарик, освещающий приготавливаемое блюдо.
– Хочу быть поварихой… – мечтает Лилька. – Я всю жизнь могу провести на кухне! Когда что-нибудь пеку, то прям кайфую… Мне нравится, что даже мама улыбается, когда у меня получается что-то вкусненькое.
Я интересуюсь:
– А почему твоя мама редко улыбается?
– Она ворчит, что у папы маленькая зарплата. Ей приходится горбатиться за двоих… – грустно отвечала она, – наверное, поэтому.
– У нас то же самое… – пожимаю я плечами, – но мама улыбается.
– Все люди разные, – отворачивается Лилька. Ей неприятен наш разговор.
Мы жили скромно, на учительскую зарплату, а Лилькина мать работала заведующей магазином.
А мне на завтрак готовили картошку, потому что больше в доме ничего не было. Иногда, если повезет, я ела макароны.
