А я так и не научилась печь пироги и делать лапшу…
Алиса пропала
Моя любимая девочка и настоящий друг – Алисонька Скворцова. Худенькая блондиночка, хрупкая, как пушок-одуванчик. Вчера, проходя мимо своего подъезда увидела объявление: «Пропал человек…» С фотографии на меня смотрела моя подруга. Наши пути разошлись лет семь назад. Говорят: «незаменимых нет». Но я на протяжении всех этих лет хотела позвонить ей, а вот теперь стою перед объявлением и мне горько.
В первом классе мы выдумывали себе дурные клички, играли в персонажей сериалов. Удирали в коридоре от мальчишек-полицейских, которые хотели «посадить нас в тюрьму за наркотики». Вся эта криминальная бредятина 90-х чем-то манила двух девчонок из интеллигентных семей.
Родители ее были учителями, мои тоже. Алисина мама – Елена Дмитриевна – работала в нашей школе. Она носила парик. Я верила, что это ее настоящие волосы. Как-то пришла к ним домой и увидела, что Алисина мать бродит по дому в потертом халате, а вместо аккуратной укладки из-под косынки выбиваются седые волосы. Я долго разглядывала ее и не могла поверить, что передо мной Елена Дмитриевна.
Папа Алисы был неразговорчивый: «Куда подевали мои носки? Сказано же – класть на верхнюю полку… – слышалось его привычное ворчание, – разбросают мои вещи и рады». Елена Дмитриевна и Алиса, видимо, привыкли к его плохому настроению и уже не реагировали.
Обычно он приходил домой, плюхался в кресло и включал телевизор. Даже завтракал и ужинал в компании с голубым экраном.
А вот на полках в зале повсюду стояли фотографии в рамках – свадьба Скворцовых, они же с младенцем Алисой на ступеньках роддома, Елена Дмитриевна улыбается во все 32 зуба… Трудно было поверить, что это все та же семья, что проживает тут.
В десять лет Алиса узнала, что у отца есть молодая любовница – увидела их на улице. Он шел радостный и совсем не был похож на угрюмого мужика, интересующегося только телевизором…
– Если не расскажу маме, то предам ее? Как думаешь? – спросила она. Тревожные глаза бегали туда-сюда. Я смотрела на нее и не знала, что ответить. Я пожала плечами: «Может, это не наше дело? Они взрослые, сами разберутся».
Ученики обожали Елену Дмитриевну. Она нежно обнимала своих подопечных, вела с ними душевные беседы, казалось, нет более чуткого и доброго педагога, чем мама Алисы.
Но дома все почему-то было по-другому.
«К тебе гости пришли, иди чайник поставь, дура! Ты нормальная? Тапочки даже не предложила!» – ругалась мать на дочь. Я вздрагивала от этих слов, смотря, как краснеет Алиса.
