– Не бойся, – говорит Гот. – Я о тебе позабочусь, – говорит Гот, что звучит не как утешение, а как угроза.
– Спасибо, – одаривает его вымученной улыбкой.
Их встречает ведущая этого безумия, отзывчивая девушка в тёплом пиджаке, сообщает о времени, даёт наставления, сообщает, когда объявит их выход.
Чмо кажется, что в его горле застряла жаба. Она квакает там, гоняя по шее почти невидимый кадык.
– …А теперь поприветствуем двух молодых людей с необычным номером, которые они для нас придумали! – зычно объявляет девушка, уступая им место у стойки микрофона.
Чмо, из последних сил оставаясь в сознании, преодолевает три ступени и трясущимися ручками берёт микрофон.
– Добрый день! – волнуясь, начинает.
– Сегодня здесь прозвучит поэма-притча о том, что каждый волен ошибиться. О том, что каждый имеет шанс вырваться из порочного круга. Что каждый заслуживает прощения, – оглядывает ряды лиц.
– Итак, приступим! – кивает Чмо, подбадриваемый жидкими аплодисментами поддержки.
– Будет тиршество! – рвёт горлышко Чмо.
– Белые руки по плечи в крови! – его голос развивается по ветру, как пёстрый шарф Гордости. Как флаг. Как знамя.
– Славьтесь, бедные! Славьтесь, грязные! – добавляет жесты, вскидывая кулак.
– Кровь кисельную пей по праздникам! – расходится.
– Но увидьте, слепые глазоньки! Как свирепы потоки красные! Как мучительна смерть во действии! Как разучитесь вы надеяться! Как сломаетесь и разрушитесь, как привыкнете самокушаться! – словно танцуя восточный танец, раскачивается Чмо.
Внезапно чьи-то восклицательные знаки впиваются в его плечо и разворачивают к себе. Перед ним стоит Гот с пространным взглядом, который как бы извиняется и говорит, что он здесь не причём. А ещё Чмо замечает нож, похожий на верхний спинной акулий плавник.
– Гот? Постой. Не надо, – удивлённо застывает. – Я знаю, что ты не причинишь мне вред. Потому что в каждом есть красота и мораль…
Но в следующую секунду красота и мораль использует нож по назначению.
Чмо ощущает резкий толчок в животик, а затем странное опустошение. И вновь что-то цапает его за внутренности. Опять резкое погружение и болезненный выход. Что неприятно терпеть эти манипуляции. Он не понимает, что происходит. Наклоняет головку к груди. Видит, как его полосатая водолазочка обзаводится тёмными пятнами. Чмо кажется, что он становится полым.
Теперь ему ясно, что спектакль происходит без каскадёров и запасных ролей. Спектакль, где смерть происходит на самом деле.
