Мадам Эпельман возвышалась над плитой, угрожающе потрясая скалкой над головой ободранного полосатого кота.
Двумя лапами кот обнимал кусок мяса и, прижав к голове рваные уши, с урчанием вгрызался в него. Когда скалка приближалась, он закрывал глаза, вжимался в чугунную решётку, но попыток удрать не делал.
– Что случилось? – спросила Ирина, поскольку остальные жильцы как-то странно молчали.
– Троглодит! – возопила мадам Эпельман. – Он снова здесь! Куда его только не отвозили. Таки в последний раз это была Индия! Ви представляете, мадам Орлова?! Миша отвёз его в Индию! Три года мы жили в покое, шоб нам жить так и дальше… И вот он опять здесь!
Ирина подошла к плите и протянула руку. Кот весь съёжился, но мясо не отпустил.
– Осторожно, мадам Орлова! Это дикая и злобная тварь! Его осталось только удавить! Другого способа избавиться от гнусной скотины я не вижу!
Рука коснулась редкого, с проплешинами меха. Ирине показалось, что она трогает облезлую кроличью шапку, в которую завёрнуты грабли. Под шерстью на коже ощущались какие-то струпья. Лихорадочно дрожа, кот заглотил последний кусок и прижался к плите, ожидая расправы.
Ирина погладила его по голове, между рваных ушей.
– Как тебя зовут? – спросила она тихо.
– Троглодит, – отозвался кто-то из жильцов.
Кот взглянул ей в глаза. Разве может быть столько тоски и безысходности в кошачьем взгляде? Разве у животных бывает душевная боль?
– Барсик, – сквозь слёзы, внезапно набежавшие на глаза, Ирина улыбнулась коту, – хочешь жить со мной?
Всё так же глядя ей прямо в душу, кот, подволакивая заднюю ногу, подошёл к краю плиты и вдруг запрыгнул Ирине на грудь, мягко обняв лапами за шею. Он был лёгкий, почти невесомый. Ирина вновь провела ладонью по облезлому боку, чувствуя пальцами каждую косточку, словно гладила скелет.
Соседи молча расступились, когда она пошла с кухни. Молчала даже мадам Эпельман. На пороге своей комнаты Ирина обернулась: семь человек не отрываясь глядели ей вслед.
– Он больше не будет воровать, – тихо сказала Ирина и вошла в комнату.
