Пощечины так и не последовало. Рома двинулся к выходу и… и если б он в большей степени владел собою в данную секунду, то услышать слова, которые незамедлительно полетели в спину, никакого труда ему бы не составило.
22
В отличие от Ромы, Аня была верна своим словам: все те эмоции, которые язвительно щекотали грудь, она сумела выразить одной простой фразой:
– Какой ты… неотесанный дурак!
Только о единственном сожалела она – что не сказала ему это в лицо, когда на то была возможность. Но, черт побери, разве можно было противостоять его напору? Она, точно котенок, потерялась перед ним, ведь Рома – все-таки мужчина. В нем существует одно начало, одна и та же сущность предстает как отрицательной стороной: резкость, грубость, невоспитанность… так и стороной положительной – его твердый характер, некий внутренний стержень.
Аня вытерла на полу две мокрые полоски от его штанов, нашла тот самый розовый шнурок у двери, убрала чашку с чаем, из которой Рома сделал не больше двух глотков, и вскоре пожалела, что обошлась с ним так резко. Она вспомнила кудрявую голову и едкий запах табака; его реакцию, когда он узнал о квартире на двадцать третьем этаже и взгляд – прямой, ясный, которым он смотрел на нее; вспомнила о столкновении, о силе, о поцелуе…
И каждый раз, когда Аня отрывалась от воспоминаний, она находила у себя сильный стук в груди, а на губах застывшую улыбку. В чем заключается причина ее душевного волнения? – вопрос, ответа на который она не находила… а сказать точнее, прикладывала все усилия, чтобы его не находить.
23
Ну и оставим гордую девочку, пусть разбирается со своим внутренним львом наедине! Мы же вернемся к нашему доброму другу – Роме Зубренко, для которого гордыня есть пустой гонор, но честь и достоинство значит что-то действительно многое.
Угрюмый и озабоченный покинул он мраморные хоромы подъезда. В одной руке у него были постиранные штаны, а другая отирала пот на лбу. На нем до сих пор висели бриджи, и вспомнил он об этом не сразу, а как вспомнил, то было уже поздно: дверь закрылась, чуть было не прищемив ему пальцы.
– Ну что ж поделать… – сказал он и, оглядываясь по сторонам, переодел штаны прямиком на лавке.
Куда теперь ему идти? Этого он и сам пока не знал. Мысли его имели вид сборной солянки: ссоры, девушки, драки, родители… Ох, неужели Рома является зачинщиком и порождает скандалы?.. или это все такие конфликтные вокруг него? Ответа он не нашел, но в виде озарения открылось ему – избавиться от гадости на штанине гораздо проще, нежели избавиться от гадости на душе. Кофейное пятно отстиралось, ибо на свете есть мыло, щетка, в то время как для второй ситуации верного средства нет… существуют лишь извинения да благие поступки, которые ровным счетом ничего тебе не обещают.
