«Нет! Она не такая, – успокаивал я себя. — Возможно, не сложилось – мало ли какие заботы могут помешать девчонке прийти к пожилому любовнику».
– Пожилому… – повторил в голос.
«Вот именно. И нечего распускать слюни».
Затем укололо иголочкой самодовольства:
«В этот раз я не загадывал Желания. Она сама придет…
Если придет».
Глава восемнадцатая
Вечер, 2 ноября 2013 года, суббота
***
Вера пришла около восьми вечера – без предупреждений – чем повергла смущенного хозяина в шок.
Когда задребезжал звонок, я знал, что это ОНА!
Уже мертвым, открывал двери, неуклюже отступал к стенке деревянными ногами, пропуская гостью в свою сверкающую чистотой квартиру, напитанную многочасовым ожиданием.
***
Вера зашла смущенная, румяная. Кроме необходимого «Доброго вечера» ничего не сказала.
Она молча сняла курточку, подала мне.
Молча смотрела, как я неуклюже пристраивал пахнущую фиалками девичью одежку на вешалке.
Затем так же молча, подошла ко мне, потянулась на цыпочках, охватила тоненькими руками за шею, притиснулась к моей щеке холодным лбом, а затем влажными губами.
Время сместилось.
Замерла реальность, больше походившая на сон.
Мои невозможные мечты становились явью, и я не хотел гадать – наяву это происходит или снится – чтобы не вспугнуть нечаянного счастья.
***
Я подхватил невесомую Веру на руки, отнес на диван.
Она покорно легла, вытянулась во весь рост: молчаливая и бездвижная, со смеженными веками, которые чуть подрагивали от моих касаний.
Я легонечко – едва трогая – целовал ее в губы.
Затем медленно, умирая от предвкушения и счастья, принялся снимать ее волшебные одежки.
Вера податливо прогибалась, помогая мне стянуть тоненький свитер, мягкую шерстяную юбку, осторожно скатать капроновые колготки, с наметившейся стрелкой на щиколотке.
Я оставил ее в бежевых простеньких трусиках с чуть влажным пятнышком в промежности, и в бежевом топике, заменявшем бюстгальтер, сквозь который проступали едва означенные грудки с горошинками сосков.
***
Налюбовавшись, я упал перед нею на колени.
Вдохнул девичий запах.
Неспешно, боясь развеять мираж, сняв оставшиеся бежевые лоскутки, я целовал ее маленькие груди, плоский живот и курчавую тайну между тоненьких ног, которые она послушно раскинула, отдавшись на милость нежному любовнику.
Вера, закусив губы, молчала. И лишь когда, вылакав пряный нектар ее лона, я приноровился и неспешно – умирая от осознания – вошел в горячую глубину, тихонечко заскулила, засияла нимфеточным пламенем. А затем – жмурясь от смущения, страха, неискушенного любопытства – самоотверженно кинулась навстречу, подаваясь худенькими бедрами.
