Второй день подкинул версию о том, что у меня отказали почки. Все симптомы были налицо. После первой прочитанной статьи на эту тему, найденной в интернете, я написал сообщение врачу: «А я точно поправлюсь? Или вы не хотите меня расстраивать?». Через час томительного ожидания пришел ответ: «Ты сто процентов поправишься!». Сто процентов почему-то было выделено курсивом. Наверно для того, чтобы я обратил внимание на цифру и не стал расстраиваться раньше времени. А что я собственно ожидал? Что она напишет: «Я не знаю! Пятьдесят на пятьдесят! Как карта ляжет!».
Третий день был кардиологический. Щемило сердце, болела голова, скакало давление, пульсировал пульс. Остатками воли и здравого смысла продолжил лечение без всяких изменений. «Курс назначил опытный врач, значит всё предусмотрено!» – убеждал я себя.
Возможно, большинство лжесимптомов имело психопатические корни. Но на четвертый день я реально стал задыхаться.
Всё это время, несмотря на печаль и уныние, я продолжал молиться и, надо сказать, что именно в момент прочтения молитв, мне становилось легче. Удивительно, но публично признаться в том, что ты молишься Богу, гораздо сложнее чем в том, что ты плачешь. Плачут почти все, а вот молятся единицы. Конечно, когда ты вращаешься в кругу людей верующих, это действие само-собой разумеющее, но, когда ты сообщаешь об этом атеистам, за спиной сразу начинается: «Ууууу! Кирсанова мы потеряли!». Почему людей так раздражает Вера? Заповеди совершенно понятные и земные: «не укради, не убей, не прелюбодействуй, возлюби ближнего». По-хорошему нужно радоваться, что рядом с тобой есть такой человек, он уж точно нож в спину не воткнёт. Но многие, даже очень близкие люди, не в состоянии тебя понять. «Еще вчера пил и матерился, а сегодня вон в святоши заделался!». Да, вчера я был другим, а сегодня стараюсь исправиться. Правда не очень получается, но хотя бы стараюсь.
Несмотря на то, что сознательно я пошел в Церковь в двадцать пять, воцерковился недавно, причем живя во Вьетнаме. Это удивительная история, но об этом позже.
С момента воцерковления, моя вьетнамская жизнь изменилась. Вместо шумных вечеринок с туристами, я стал больше читать, гулять по берегу и пил только соки, коих там было огромное множество. Местная диаспора увидела во мне перемены, но лишние вопросы не задавала, думая, что я просто «сел на ЗОЖ».
И вот в один из дней, я как обычно зашел в русский бар, чтобы выпить чего-нибудь свежевыжатого, но ко мне пристали два геофизика вернувшиеся с морей: «Выпей с нами, да выпей!». Я и так, и сяк, а они не отстают. Вмешался бармен. Как все бармены в мире, он был в курсе, что творится с их завсегдатаями. «Отстаньте от него, Гера теперь у нас верующий. Он к Христианству прислонился,» – произнёс он невозмутимо.
