— Да, — стонет она, протягивая руку и хватаясь за мой бицепс, чтобы не упасть. Погружаю один палец в ее жар, и ее другая рука взлетает и хватается за футболку на моей груди. — О, боже мой!
— Позволь мне позаботиться об этом, — шепчу я ей на ухо, вытаскивая руку из-под платья.
Не размыкая объятий, я разворачиваю ее и веду обратно к кровати. Она падает на спину, ее голова оказывается на подушке, а рыжие волосы развеваются необузданным веером. Кровать прогибается, когда я опираюсь коленом между ее ног и медленно задираю платье вверх, раздвигая ее бедра.
Смотрю вниз на ее нуждающееся влажное местечко, которое практически дрожит, желая большего. Бросаю на нее последний обжигающий взгляд, спускаюсь вниз и утыкаюсь носом в ее складки. Глубоко вдыхаю.
— Господи, ты пахнешь грехом.
— О, боже, — стонет она, и я действительно ее удивляю, когда языком дразню тугой комочек нервов.
— А на вкус ты как рай, — добавляю я, прежде чем облизать ее складки по всей длине.
— Срань господня, — громко кричит она, когда я начинаю трахать ее языком.
Боже, как она отзывчива. Я уже целую вечность не делал этого с женщиной, потому что отказывался делать это со случайными девушками. Но Мерседес — определенно не случайна. Она чертовски совершенна, когда извивается от моих атак на ее киску. Она снова и снова выгибает и опускает спину, сминает покрывало в кулаках и изо всех сил пытается справиться со всем, что я ей даю.
Когда я втягиваю клитор в рот, ее руки впиваются мне в волосы, ногти так сильно царапают кожу головы, что я рычу в ее сладкую киску.
— Господи, Майлс! Да!
Вибрации от моего голоса только еще больше сводят ее с ума, потому что внезапно она так сильно сжимает бедрами мою голову, что на секунду я оглушен — теряюсь в ощущениях только своего учащенного сердцебиения и утробного, эротического гула, что я издаю, когда вожу языком по всему ее сладкому местечку.
Понимаю, что она вот-вот кончит, но не потому, что ее крики становятся громче. А потому, что они становятся мягче. За то короткое время, что я провел с ней, я знаю, что, достигая точки невозврата, она лишается голоса. Именно тогда она видит финишную черту, и зависает над ней, как тикающая бомба замедленного действия.
Быть этому свидетелем — чертовски восхитительно.
Отстраняюсь, чтобы посмотреть на нее, и погружаю два пальца в ее влажный жар. Когда она кончит, я хочу это почувствовать. Я хочу чувствовать все от этой женщины. Снова прижимаюсь ртом к клитору и сосу, сильно. И чертовски легко, как нажать на кнопку, она мгновенно отвечает спазмами.
