— Ш-ш-ш, — рычит он и подносит свою шаловливую руку к моему рту, просовывая в него пальцы, чтобы я почувствовала на них вкус своего возбуждения. — Тебе нужно помолчать, детка. Внизу идет вечеринка, и если они услышат, что ты так себя ведешь, я снова заведусь.
Он вытаскивает пальцы, и я стону:
— Господи, ты спятил. — Но про себя я говорю, что не хочу, чтобы все это когда-нибудь прекратилось.
— Ты сводишь меня с ума, — отвечает он и продолжает вбиваться в меня, пока я не кончаю в третий раз. — Думаешь, с тебя хватит? — спрашивает он, просовывая палец под мою задницу и дразня анус. — Или хочешь еще?
— Позже, — умоляю я, стону и чуть поскуливаю. — Майлс, я просто хочу посмотреть, как ты кончишь.
Смотрю вниз на его член, скользящий внутрь и наружу. Он выглядит таким яростным. Ему нужно освобождение.
— Тогда скажи мне снова что-нибудь грязное, — острит он, ободряюще кивая мне головой. — Поговори со мной так же, как в тот вечер в баре. Боже, с тех пор от этого воспоминания я дрочил по меньшей мере дюжину раз.
— М-м-м, — бормочу я, моему мозгу нужно попасть в другой водоворот, чем тот, где он сейчас находится. — Ладно, черт. Мне очень понравилось, когда секунду назад ты засунул пальцы мне в рот.
— Да? — спрашивает он, не сводя с меня горящих глаз. — Так ты грязная девочка, Мерседес?
— О боже, да! — стону я, потому что, честно говоря, может, именно этого мне и не хватало все это время. Я должна была трахаться с Драйстоном, будучи своим альтер эго, а не скучной Кейт! Мерседес — чудачкой, как в реальном мире, так и в вымышленном. — Мне нравилось пробовать себя на твоих пальцах. Кислинка меня и твой соленый привкус. Боже, вместе у нас великолепное сочетание!
— Да, черт возьми, — отвечает он, глядя в потолок и ловя свою волну, вены на его толстой шее выпирают.
— Мне нравится чувствовать твои грубые ладони на своем теле, — заявляю я, хватая одну его руку и кладя себе на грудь. Он снова опускает глаза и смотрит на свою руку, когда я добавляю: — Видишь, как мы с тобой горячо смотримся вместе. Грубость и мягкость. Смуглый и светлая. — Он сжимает мою грудь и щиплет сосок так сильно, что мне приходится сдержать еще один крик. — Боже, Майлс, черт возьми, кончи для меня. Пусть этот большой член кончит в меня.
— О боже, — восклицает он, замирая на середине толчка и взрываясь внутри меня, как чертова пушка. Его длинный стержень дергается и утолщается в моих стенках с каждым всплеском семени, извергающемся в презерватив. — Господи Иисусе, Мерседес.
