Двое солдат затаскивают меня в кузов фургона. Полковник сидит впереди рядом с водителем. Как только въезжаем в деревню, он останавливает машину и идет к телефону из уличной будки. Странно для солдата ... Я знаю, что он делает. Он посылает кого-нибудь позаботиться о джипе. Я слышал, как он сказал полицейскому, чтобы он не убирал его, а взял дело в свои руки.
Выходим, через несколько минут остановимся перед депо. Первое, что делают двое охранников, это сковывают мне руки наручниками за спиной и сажают в маленькую изолированную камеру. Скоро дверь откроется. Он мой полковник. Первое, что он делает, это наклеивает хорошую татуировку на мои фамильные драгоценности. Я наклоняюсь назад. Он поднимает меня коленом к подбородку. Маленькая красно-золотая пыль начинает сверкать перед моими глазами, и я падаю на цемент, как мешок с картошкой. Не очень обнадеживает как введение.
Меня разбудило ведро с холодной водой. Я слегка поднимаю голову и фыркаю. Ниже пояса боль утихла. Уф! Думаю, мои драгоценные не повреждены. Придется еще подумать о его быстрой заправке, чтобы убедиться, что все в порядке. Вы понимаете, что если красивый Ник окажется с этой стороны непоправимо изувечен? Это было бы отчаянием представительниц слабого пола на пяти континентах. Реки проливных слез раздувают океаны, и последует планетарный катаклизм, в результате которого наш вид, несомненно, будет бороться за выживание. Но больше никакой философии, если все идет лучше вниз, вверх, это не блестяще. Такое ощущение, что мой череп столкнулся с катком, а точнее с отбойным молотком. Мои руки больше не скованы наручниками.
Я поднимаю нос и открываю веко, которое весит несколько тонн. Полковник стоит неподвижно, как древняя бронза. Бум! моя бедная голова больно падает на цемент.
«Мистер Картер, - сказал очень сильный и совершенно негибкий голос, - я полковник Иглесиас. Если вы не хотите, чтобы это лечение повторилось, расскажите мне, почему вы украли этот джип, куда вы направлялись и кто ваши сообщники.
Мне придется что-то сказать, потому что я знаю, что он продолжит. Я видел его глаза, когда он ударил меня раньше, и я знаю, что он может пройти весь путь. Он не садист, прихожанин, которому доставляет удовольствие мучить своего соседа. Нет, пытки для него - орудие. Он практикует их хладнокровно, пока он не даст ожидаемых результатов. И эти ребята самые опасные. С их мозгами все в порядке.
Дверь открывается. Может, небольшая ремиссия. Я поворачиваю шею, чтобы посмотреть. Приходит сержант. Он шепчет несколько слов Иглесиасу на ухо. Полковник хмурится. Это первая человеческая реакция, которую я увидел на его лице с момента нашей первой встречи.
