– Застрогал, застрогал! – дружелюбно похлопывая ладонью по плечу Николая, успокаивал его артист, провожая его со сцены.
Николаев сродник, сидевший в первых рядах, из-за жалости, объяснил Николаю:
– Николай Сергеич, погляди-ка в зеркало! У тебя вся харя в саже! Сконфуженный Николай, рукавом своего пиджака стал утираться, ещё более размазывая сажу по вспотевшему лицу, а потом бесцеремонно, без угрызения совести, задрав подол рубахи, оголив при этом своё смуглое брюхо, стал с силой тереть им лоб и щёки. Девки заметив Николаево голое тело, чуть повыше пояса, стыдливо отворотились и с хихиханьем и прысканьем повыскачили из зала на волю.
– Спектакль окончен! – объяснил артист.
– Ну, погоди халтурщик! – выругался Николай на артиста. Оживлённая в смехе публика, стала покидать, пышущий паром зал избы-читальни. От клубов горячего пара, дуром хлынувших из открытых настежь дверей, даже подтаял снег на крыше – оттуда на землю закапали капели. Выходя из избы-читальни, мужики, смеясь шутили, балагурили:
– Ну как Миколай, ты у нас, вроде, своим сельским артистом стал! Теперь самостоятельно спектакли ставь!
– Будет время поставлю! – отшутился Николай, не переставая тереть себя по лицу рукавом пиджака. Домой, Ефросинья не сразу узнала своего подвенечного, а узнав принялась ругаться и обзывать Николая чем псы не лакают.
– Да где это тебя лукавый-то носил… Погляди-ка на себя, вся рожа чем-то измазана! Не поймёшь, ни то в саже, ни то в дёгтю. Уж не с чертями ли ты в жмурки играл?
– Не ругайся Фрось! Я в артисты записался, – чтоб как-то смягчит разъяренную жену, схитрил Николай. Вот меня, для началу, и загримировали.
– Я тебе дам загриновали, вон взять сковородник да отходить по бокам-то, куда гринировка денется. Какой артист нашёлся! – разгневано бушевала Ефросинья, готовая выгнать Николая из избы на зимнюю стужу. А когда она вся выругалась, поостыла и утихомирилась, строгим голосом приказала Николаю:
– Поди принеси со двора дров, припаси к завтрему для печи, а то тебя никогда за дровами не протуришь. Николай вышел, а вскорости он вернулся со двора с большим беремем дров, по медвежье пропёрся в чулан, с грохотом бросил дрова у печи. От грохота содрогнулся пол, загремели чугуны, ухваты с кочергой и сковородником.
