Вася не видел плодов своей работы и страшно злился. Его терпения явно не хватало. Это усиливало антипатию.
– Знаешь, Дмитрий, нет хуже сознания того, что командует тобою такой человек, нет хуже, чем ему подчиняться! – говорил с досадой Вася.
Он нигде не упускал случая посмеяться над ефрейтором. Помню, мы были дежурным отделением. Спали в рабочем корпусе. Попросту, по-солдатски, ребята растянулись прямо на полу. Ефрейтор на полу не ложился, он потребовал, чтобы ему достали кровать. Ребята долго где-то ходили, но возвратились с какими-то медицинскими носилками на ножках, и ефрейтор улегся на них.
С вечера Василий сходил на разведку и, с лицом заговорщика, разбудил меня часа в два ночи.
– Помоги…, – прошептал он, указывая на носилки.
В них, раскрывши рот, храпел ефрейтор. Мы осторожно подняли носилки и отнесли их в заброшенный и залитый водой умывальник.
Васька был горд, как человек, совершивший подвиг. Я же раскаивался, представляя, как ефрейтор будет шлепать босыми ногами по воде и искать впотьмах двери.
Утро было спокойное. Ефрейтор не желал разглашать случившееся, Над ним и без того уже смеялись, стоило ему только появиться на глаза.
Дело в том, что, будучи дежурным по роте и разгоняя покупателей на «торговой точке», он как-то неловко, явно с чьей-то помощью, рухнул в эту самую яму у забора. Ребята нарочно долго вытаскивали ефрейтора. С него текло, противогаз был полон, вокруг распространялось жуткое зловоние. Его посадили на носилки и под общий хохот и свист унесли в баню.
Теперь только при одном его появлении губы невольно складывались в улыбку, а стоило ему заговорить, как все заражались дружным, веселым хохотом.
* * *
Каждую неделю из лабораторий мы ходили на аэродром. Практика вскоре надоела. Вначале, она представляла некоторый интерес, теперь же, когда всё было знакомо до мелочей, это надоело. Мы, вымазанные в масле, уныло вертели гайки. Самолёты, насколько вначале привлекают к себе, настолько отталкивают впоследствии.
Однажды мы строем возвращались с аэродрома. У наших ворот, у высокой ограды стояла женщина с узелком в руках, и у меня как-то невольно вырвалось:
– В воскресенье мать-старушка к воротам тюрьмы пришла.
– И в платку родному сыну передачу принесла, – докончил Вася, который шёл в строю за моей спиной.
Ребята засмеялись: этот высокий забор, часовые – всё это действительно было похоже на тюрьму. Это всё слышал командир взвода.
– Взвод, стой! – скомандовал он, когда мы вошли во двор – кто сказал о старушке?
