– Разрешите доложить? – обратился, помню, Вася к дневальному.
– Да, пожалуйста.
– Слушатель Петренко возвратился с уборной.
Товарищи засмеялись. Тут только Вася заметил нашего ефрейтора, который счёл нетерпимым в его присутствии такое поведение. Ефрейтор подошёл к Васе, вытянулся и начал «регулировать».
Но Вася его не слушал. Он стоял молча и через плечо ефрейтора демонстративно изучал стенную газету. Ефрейтор, наконец, угомонился и хотел уходить.
– Товарищ ефрейтор, – невинно обратился к нему Вася, – можно будет у вас закурить?
Вася вообще не курил, но этим он хотел показать ефрейтору, что его «регулировку» он пропустил мимо ушей. Ефрейтор запылал от ярости.
С тех пор они взъелись друг на друга. Ефрейтор, пользуясь властью, «солил» Василию, Васька, благодаря своей находчивости, постоянно подчёркивал любое неловкое положение ефрейтора.
Однажды ефрейтор запутался в ответах по конструкции «Бел – аэрокобры», он не знал, какой длины английский дюйм.
– Да что вы путаете! Покажите, какой длины английский дюйм! – кричал на него инструктор.
Ефрейтор оглянулся, надеясь, что кто-нибудь ему подскажет, но все договорились молчать.
Тогда догадливый Васька высунул ему из-под стола руку, сжатую в кулак и, помахивая ею, отмерил по локоть. Догадливый ефрейтор сразу сообразил, что ему помогают, и точно так же с радостью показал сей жест инструктору.
Хохотали все до слез. Хохотал и инструктор. Вася опозорил ефрейтора.
Часто ходили в караул. Спешно изучали устав караульной службы. Охраняли что нужно и не нужно. Положение привязанной дворняжки больно терзало самолюбие. Безделье караула было для меня страшным наказанием. Питались так же, как и в Свердловске, только здесь вместо капусты была тыква. В нашей столовой считали, что «три ведра воды заменят сто грамм масла» и щедро поили нас священной волжской водой. Твердых веществ в супе было мало, а догадливый начальник столовой всегда считал выгоднее продать кое-что на сторону, чем отдать ненасытным слушателям.
Здесь всё делалось по команде, причем добивались такого автоматизма, что сознание почти атрофировалось. Однажды ввели строем в столовую. Командир вышел, забыв приказать снять шапки. Так и ели все в шапках. Этот военный автоматизм приводил к комическим последствиям. Уже позже, когда, закончив практику, мы ехали на фронт через Москву, последний раз решили сходить в кино. Демонстрировалась картина «Брат героя». Три года нас учили подниматься, приветствуя входящего преподавателя, три года мы поднимались по пять, шесть раз на день. И вот, когда в кино на экране показали входящего преподавателя и ученики в классе встали, мы с другом тоже встали в зрительном зале и вытянулись по команде «смирно». Соседи с недоумением смотрели на нас.
