Без погон в театр ехать было нельзя, с одним погоном – тем более.
– Вот жаль…, – смеялась Аня.
– Были бы целы плечи, а погоны на них всегда повесить можно.
– Говорят, дурная примета – потерять погон.
– А я в дурные приметы не верю.
– А в хорошие?
– В хорошие? В хорошие верю. Никогда не садиться в московский трамвай – это хорошая примета.
Так прошёл последний вечер моего отпуска. Начались занятия. Мы уже обвыклись, втянулись за год в учебу, и не было уже тех трудностей, которые испытывались в первых двух семестрах на первом курсе. Каждый установил себе строгий распорядок дня, и день от этого как бы раздвинулся, на всё стало хватать времени. В академии восстановилась серьёзная система преподавания, многое доверялось самостоятельной работе слушателей, и каждый с увлечением погружался в учебу.
Правда, командный и профессорский состав академии к нам, молодым, относился с предубеждением. Они называли нас «октябрятами», считали недостойными ещё учиться в академии. Но отличной учебой мы завоёвывали их доверие, и генерал-лейтенант Соколов-Соколёнок всегда гордился молодыми «академиками».
В напряжённой учебе и бурной столичной жизни бежало время.
За дымкой синеющей дали
Остался наш город большой…
Когда-то о встрече мечтали…
Теперь расставались с Москвой.
«Московский вальс» (стихи О. Фадеева, музыка А. Лепина)
Между тем наша армия развивала наступление. Фронт пополнялся новыми боевыми машинами – ИЛ-2, ЯК-9, Ла-5, Ла-7, Ту-2 и др. Авиация испытывала недостаток в личном составе: лётчиках, инженерах, техниках, мотористах. В академии началась спешка. Срочно был выпущен пятый курс, четвертые курсы выпускались по сокращённой программе.
Наши вторые курсы трех факультетов стали готовить к срочному выпуску уже не инженерами, а техниками. Мы были достаточно хорошо для этого подготовлены теоретически, но практики у нас совершенно не было. Программы резко переменились. Нам давали самое важное, самое необходимое в практической работе и, наконец, направили для самостоятельной эксплуатационной практики на 4 месяца в город Вольск.
Товарным эшелоном мы прибыли в этот город. Здесь нас ожидала трудная жизнь. Стараясь приблизить эксплуатацию самолётов как можно ближе к фронтовым условиям, нам умышленно усложняли условия жизни и работы.
Чтобы улучшить дисциплину, резко ограничили во всех правах. Это, конечно, было для пользы дела, но полковое начальство во многом перегибало, доходя до крайностей, до комизма.
