– Документы?
– Нет никаких, – меня обыскали и заперли в камеру.
Было сыро, темно и чем-то неприятно пахло. Впотьмах я нащупал чьи-то ноги.
– Кажется, кого-то воткнули ко мне? – говорил грубым сонным басом, видимо, ещё молодой человек.
– Да! Берегитесь! Немецкий диверсант!
Мы разговорились. Это был молодой артиллерист, ехавший в Москву после ранения. Арестовали его за неправильно оформленные документы (тогда в Москве порядки были строгие).
Вдруг щелкнул замок, загремел засов и вошёл солдат. Меня вызывали на допрос. Я взглянул на часы: было 4 часа ночи. Солдат провёл меня по коридору и ввел в кабинет. Там, щурясь от электрической лампочки, сидел за столом старший лейтенант. Он недоверчиво оглядел меня с ног до головы.
– Кто вы такой?
– Слушатель военно-воздушной академии, – не без гордости спокойно ответил ему я.
– Гм! Здорово! Но наши патрули нашли вас прятавшимся в соломе?
– Нет, не в соломе, а в дровах.
– Всё равно. У вас, значит, нет никаких документов, а в кармане нашли пистолет. Объясните всё это.
– Пистолет я сам отдал дежурному, хотя мог бы поступить иначе, будь я действительно тем, за кого вы меня принимаете. – И я подробно рассказал ему обо всём.
– Свежо предание, но верится с трудом, – вздохнул следователь, – но у вас нет никаких документов, скажем, чем вы докажете, что вы не дезертир? Утром я позвоню, а до утра – здесь осталось недолго – придется побыть у нас. – И, как бы оправдываясь, начал:
– Да, я знаю вашу академию, знаю и Соколова-Соколёнка, я ездил туда учиться, но… э…
– Должно быть, не сдали приёмных экзаменов? – хотелось мне чем-нибудь уколоть этого следователя за всю эту ненужную историю. Вины я за собой не чувствовал и держался свободно. Следователь тоже немного сбросил высокомерие, и мы уже друзьями проговорили с ним до утра. Утром приехали из лесу и меня освободили, но долго, ещё долго слушатели звали меня диверсантом.
Москва! Москва! Любил тебя
Вечернею порою…
Курантов бой у стен Кремля,
Прогулки под землёю…
Хорошо жить в Москве. Много людей каждый день бегут по тротуарам её улиц, едут в метро, трамваях, автобусах… Можно закружиться в таком круговороте. Но вот, мне хочется поговорить с одним из семи миллионов этих людей. Я не знаю квартиры этого человека, не знаю даже в какой она стороне.
Для этого я делаю всего несколько шагов и закрываюсь в будке телефона-автомата, которую можно встретить на каждом переулке Москвы и даже в метро.
Спокойно набираю номер, так как уверен, что не услышу в ответ раздражительный голос телефонистки: «занято!» Через несколько секунд линия соединена автоматическим реле.
