– Почему прячетесь? Кто вы такой?
Я, наконец, окончательно пришёл в себя и ко мне вернулся дар речи. Вздохнул и рассмеялся, догадываясь, за кого они меня принимают.
Я действительно был похож на диверсанта. На мне был широкий авиационный комбинезон, большие солдатские сапоги, но не было фуражки – в лесу я не любил её носить. В кармане комбинезона лежал пистолет, право на который я не успел оформить.
Я стал пояснять свою личность.
– Документы? – не сводя с меня винтовки, требовал патруль. Другой патруль зашёл с другой стороны и целился мне в спину.
Я зачем-то порылся в карманах комбинезона, хотя хорошо знал, что все документы остались дома в парадной форме.
– Вы арестованы! Следуйте вперед! Разберемся в комендатуре!
– Нет – уже спокойно ответил я, – никуда я не пойду! Я нахожусь на посту, и если вы подозреваете во мне диверсанта, то охраняйте меня, покуда я буду охранять дрова, а утром разберемся, – и я, сдерживая смех, присел на полено, желая показать, что разговор на этом закончен. В ответ на это патруль два раза выстрелил в воздух – это был какой-то сигнал: вскоре прибежали ещё два патруля и лейтенант пехоты.
С лейтенантом мы договорились, что один патруль будет до утра охранять дрова, а я иду в комендатуру, поскольку у меня нет никаких документов. Не подчиниться военному патрулю я не имел права, так как пост мой нигде не был зарегистрирован, и я не был похож на часового.
Впереди шёл солдат, я – в середине, сзади остальные патрули и лейтенант – все трое держали винтовки, направленные мне в спину. Из железнодорожного кинотеатра как раз вышли люди. Вскоре вокруг нас собралось около дюжины любопытных зевак, которые бежали рядом.
– Поймали! Поймали! – слышалось вокруг.
– Смотри, каких здоровых бросают, сволочи! Он с тремя справится!
– А видно, он просто так в руки не дался, смотри, как волосы взлохмачены!
– Отстреливался, слышал?
– А он ещё и улыбается, сволочь!..
Наконец, добрались до комендатуры.
– Кажется, поймана крупная птичка, – вполголоса сказал лейтенант дежурному.
Я знал, что будет обыск, и пистолет решил отдать сам, – никто не догадался до этого меня обыскать. Но это было необдуманно – меня чуть не застрелили при этом. Когда в руках «диверсанта» появился пистолет, все вскочили.
– Возьмите на время, перестрелял бы я ваших молокососов, будь я действительно тем, за кого вы меня принимаете, – язвил я, желая чем-нибудь унизить патрулей, втянувших меня в эту неприятную историю.
