На пороге стоял подросток, почти насквозь мокрый от дождя.
– Антоша, сынок! – почти завопила докторша. Супницу подхватил Кукурузин.
– Всем привет, – хмуро бросил подросток.
Докторша начала сдирать с него мокрую джинсовую куртку, причитая по поводу грозы. Подросток же успел обменяться взглядами с братом и гостем. Потом, конечно, он был усажен за стол и ему налили горячего супа, но он не притронулся сразу к кипятку, а стал помешивать суп ложкой так, чтобы нос находился в ароматном пару, поднимавшемся над тарелкой.
– Как хорошо, Антошечка, я так соскучилась, мальчик мой! – пела Наталья Васильевна. – Синяк почти прошёл и … ты молодец. А как там папа?
Антон бросил на мать такой взгляд, будто бы она ведет спокойную беседу с человеком, висящим на одной руке над пропастью. Докторша неумело спровоцировала сына:
– А время сейчас… Ты же должен быть в школе.
Подросток отложил ложку так, будто боялся кого-то разбудить. Никто не успел предупредить развитие дальнейшей сцены. Антон сказал с усилием, словно сдерживая взрыв:
– Сообщить вам, что я больше не пойду в школу?.. Банально! Вы же… я всё знаю, что вы тут сейчас скажете, – он взглянул на мать и брата. Каждое слово давалось ему с трудом. – Я, конечно, пойду в школу… Но… Я. За себя. Не ручаюсь.
– Старик, да ты объясни, чего, – брат попытался показать, что сейчас «всё решим все вместе».
– А ничего! – угрожающе произнёс Антон. – Ничего не решится, если я не пойду туда больше! И куда вообще идти?! Везде одно и то же! Ваши… устои, ваше … дерьмо везде!…
– Ну-ну-ну, – вскочила квочка-мать и обняла младшего, – мой дорогой, не волнуйся так… Коленька, поставь чайник… Ну, Антоша, у нас гости, ты соберись, подыши, поешь, всё будет хорошо!
– Мам! – гаркнул подросток, отодвигаясь от стола вместе со стулом. На глазах его показались слёзы, но он вдруг жёстко глянул на Дрона, словно обвиняя его, как свидетеля слабости. Кукурузин почти вбежал с чайником. Было очевидно, что ранее подросток так себя не вёл.
– Брат, садись, вот чай, мам, дай чашку… конфеты дай… Антоха, пойдём в спальню, может? Поговорим, ты мне всё расскажешь.
– А я? А мне? – докторша тоже начинала глубоко дышать. Гроза перебиралась с улицы в комнату.
– Мам, брат, чего такое? Успокойтесь, наконец! – Кукурузин повысил голос.
Неожиданно подросток бессильно выдохнул и как бы сдулся. Взгляд был полон тоски, нос распух, – все слёзы собрались там.
– Ладно, мам, ты не волнуйся… садись, – сказал он слабым голосом и все сели на места.
