Стала я каждый день думать: что делать? И вот прихожу в кабинет к начальнику: мне жить невозможно. И вот он предложил: бери ссуду, дают семьям погибших, а я в стройке помогу. И я решилась взять, раз начальник так говорит. Вырешили лесу, и началась моя стройка.
Сначала приступила я к фудаменту. Из горкомхоза пришли, отмерили место. И я наняла ложить фудамент, и мне делал старичок Мязин. Сложали 6 метров на 6 метров. И комисия пришла из горисполкома, и говорят: убирай, не правильно поставили. Я убрала и пришлось на горкомхоз в суд подавать. Я етому старику отдала за работу 1200 рублей. И вот высудила ети деньги. И снова стала ложить фудамент на друго место. И там тоже не правильно. Я на третье место поставила. Ето оне распоряжаются, я не своей волей, но уж больше не стала судица с ними, надоела ета переживания.
Когда поставила фудамент, я стала строица. Мне вырешили суду – 1000 рублей давали мне помаленьку: сколь построила, какие-то проценты выделяли. Нанимала пилить лес. Потом вывезла к месту, лес распиливала на плахи и на тёс. Когда распиливала бревно – упало на ногу, и долго болело. Плотников нанимала двоих, а один ушёл, что-то их мир не взял. И вот один строил. Всё распределил – какой лес – куда, и мне сказал: хватит лесу. Вдруг, когда построил, смотрю – он меня кругом обманул: надо по две матки, а он – по одной, и говорил 12 рядов будет, а поставил 11 рядов. Етот лес продал моему соседу Ковунову. Но не стала связываться: я очень устала и ослабла. Везде всё сама. Так было тижоло. Сама возила лес на распиловку, сама ездила за мохом, брала в болоте. Везде всё хлопотала, с утра до ночи. Всё везде – обман. Начальник шахты, он обещал мне помочь, но расшитался, и уехал. Заступил новый, Иленок, он начал сам строить. Он – приезжий.
И вот я пришла к нему просить помочь, а он мне говорит: нет у меня рабочих, ни чем я тебе не помогу. А я ему говорю: вот, Господи благослови, и не слава Богу. А он мне: нет никаких богов. И я заплакала и пошла. Вот вся помощь.
А тут ещё ночью подъехали и украли две балки. И знаю кто, но что же я поделаю?! Раз я одинока, оне что-нибудь наделают. Такая тижолая моя стройка. Думала, я слягу в постель. Как только я себя поборола, не свалилась?
Когда Пете принесли повестку, он мне говорит: я иду не в свою очередь, за кого-то, но не знаю, а через год я узнала, что он ушёл за начальника шахты, за Павла Антоныча. И вот я расстроилась, что недаром он ко мне был ласковой: видит – я была смелая, и он быстро смылся, уехал в Кисловодск. Там купил дом. Но он жил до 75 лет, умер, а я всё злилась на него: вот, что творилось. Ну, что же, такая, видно доля моя.
