Когда я выстроилась, пришёл тот день, когда переходить в новай дом. Собрала своех детынек, и отправились вечером, коровушку взяли с собой, хлеба пол булки, как пологаица. Юра нёс, чтобы первому с хлебом зайти. Тут не стали ужинать, чтобы – в новом доме. Новый дом был далеко, шли тихо. У меня слёзы на глазах, но я терпела, детям не показывалась, что я грусна. Я и рада, и тижоло: нет у детей отца.
Вот пришло, зашли мы в новый дом. И начали садиться ужинать. Я поставила икону в угол, говорю: Юра, давай хлеб. А он говорит: я по дороге потерял. И вот мы и ахнули. Больше у нас нечего есть. Ну, я нашла муки два стакана и сварили болтушку. И поели, и легли спать, очень рады – теперь нас не будет дождь проливать. Маленькай Витя, ему было 6 лет, он спрашивает: мама, дождь будет, мы не пойдём к людям спать? Нет-нет, сынок, у нас крыша нова, не прольёт. И он улыбнулся, и запрыгал. Зашли в дом в 1947 году.
Встали утром – сонце в окошке, так весело! Так хорошо! Не помню, чтобы так у нас было. Дети спят. Я стою у окна и смотрю на улицу, и сама себе не верю, что мы будем жить в новом дому. А слёзы градом лились, что одного не хватает, нет у детей родного отца.
Оне встали радёшеньки: мама, как весело! Маленькай Витя: мама, мы не пойдём больше в балаган? Нет, миленькай Витя, не пойдём.
Вот до чего я намучилась, что сама не верю. Подошла к стене и потрогала: нет, не упадёт стена, не шатается. Своим глазам не верю.
И вот снова сварили болтушку. Поели, и я пошла свой балаган посмотреть. Подхожу к нему и ахнула: крыша вся провалилась, вся рухнула. И все люди подходили и удивлялись – как она вас выпустила. Все удивлялись. Одна женщина, я её не знаю, она говорит, что в доме людей не давит крыша. И вот, надо же, выпустила нас. Посмотрели люди и говорят: матка-то на чём-только держалась, – одни гнилушки. Ета гнилая матка у меня в глазах осталась, удивительно, на чём держалась, видимо, Бог есть, пожалел нас.
1 число, синтябирь. Постояла, подумала около балагана. Нужно ломать стайки, да возить на место к дому, а-то люди растаскают, у всех нет дров. А силы нет – выбилась со стройкой. Дети малы, помочь некому. Всем не до меня. Жизнь тижолая, целый день ломала. Люди пососедству говорят: одохни, ты ведь измучилась. А я им говорю: некогда одыхать, сена у меня нет. Надо косить. Наложила кучу – завтра увезу. На другой день поехала, а у меня всё увезли, украли. Опять слёзы. Так потихоньку на корове гнилушки перевезла.
